надобны особые, чтобы лезвие чуть тяжелей рукояти, тогда нож острием вперед полететь должен. Хорошо, когда в рукояти есть кольцо, за которое привязать длинную веревку. Тогда нож, промахнувшись, тут же притянешь.
– А на сколько сажен можно прицельно кинуть нож?
– Тот старый маз, Митрох, на пять сажен кидал. Мне того не дадено, я на две с гаком.
– А что, персидские булатные карды сгодятся?
– Попробовать надо бы.
Тимошка принес два трофейных ножа, Фофаня одобрил отсутствие гарды, и первый урок начался.
Андрей был худощав, но умел вкладывать всю силу в бросок. Когда ему впервые удалось вогнать нож в стену, Фофаня нарочно измерил, насколько острие вошло в древесину. Оказалось – почти два вершка.
– Врешь, не может того быть, – сказал ему Андрей.
– Ей-богу! – подтвердил Тимошка.
Оказалось, Фофаня неплохой наставник. Дав Андрею почувствовать вкус первой удачи, он стал налаживать метание сперва на короткое расстояние, примерно на полторы сажени, – сам вкладывал кард в Андрееву руку, сам сжимал пальцы на лезвии, сам отводил эту руку на нужную высоту. Более того – сам ползал на корточках, правильно устанавливая Андреевы ноги: левую – вперед, правую – чтобы удобно было оттолкнуться в нужный миг и развернуть стан.
– Это, сударь, не шпага, запястье должно быть каменное, – учил он. – Не подкручивать нож-то, ни к чему! Вот большой палец лежит этак – и надобно думать, будто им, пальцем, целитесь. Вот жулик-то полетит сперва рукоятью вперед, потом развернется острием – и того довольно! Чего ему в воздухе кувыркаться? И руку выпрямлять надобно, вот этак…
Андрей увлекся. Ему казалось, что прошло совсем немного времени, и он очень удивился, когда его позвали к столу. Тогда и выяснилось, что Еремей со стряпней припозднился.
– Пока поедим, пока соберусь – и вовсе стемнеет, – сказал Андрей.
– А куда, сударик мой ненаглядный?
– К госпоже Коростелевой. Пусть бы сказала, где спрятала Дуняшку.
– Верно, – согласился Еремей. – Афоня, поедешь с барином. А я за нашим ворюгой присмотрю. Вот ведь сокровище навязалось на наши головы, чертово семя!
– Знамо, поеду. Меня-то барыня знает и в любое время велит к себе впустить. Да только с черного хода придется – ну, как там меня караулят?
Андрей дважды, не то трижды, бывал у Коростелевых вместе с Акиньшиным – один раз, помнится, там обедали, один раз заезжали поздравить хозяйку с именинами. Он плохо помнил сестру Акиньшина и совершенно не знал ее – в гостиной все дамы одинаковы. На всякий случай Андрей решил не говорить ей, что знает о ее невзгодах, – она либо не поверит, что слепой человек может вступиться за нее, либо вздумает ему содействовать – это может оказаться еще хуже.
Выбежала горничная, просила подождать – барыня-де гостей не ждала и одевается.
– Скажи барыне – гость слеп, –
