налогов, но всё благополучно разрешилось.
– Налоги – это дело тонкое, – проговорил Марк. – Для меня что деньги, что налоги – одно и то же. Государству приятно пополнять казну, а людям – кошельки.
– Лучше бы ты, дорогой родственник, интересовался более насущным, нежели деньги, – обратился к кузену Гай Фабий.
– А что может быть более насущным, нежели деньги, дорогой гость? – ответил хозяин дома, отщипывая виноградинку от кисти, которую держал в левой руке. – Я далёк от политики. Если бы я так усердно рассуждал о ней, как это делают многие из моего окружения, то давно бы обнищал. Земли и рабы – вот что приносит истинное удовольствие, и это удовольствие я могу пересчитать и положить себе в карман.
– А какую прибыль тебе, дядя, могут принести рабы помимо того, что они на тебя работают? – неожиданно спросил Лукреций. Клавдий хотел что-то сказать сыну, но Марк остановил его движением руки.
– Понимаешь ли, Лукреций, когда ты держишь в своём доме разнополых рабов, то рано или поздно они начнут плодиться, и ты даже не заметишь, как какая-нибудь служанка уже на сносях, – произнёс мужчина, отправив в рот очередную ягоду и запив её глотком вина. – А дальше всё просто и понятно. Матери-рабыни сначала скормят детей молоком, а потом разделят с ними и свой ужин, лишь бы их отпрыски выжили. Эти дети рано или поздно вырастут. Их можно продать в другую знатную семью. И это всё произойдёт потому, что их несчастные родители так сильно когда-то возжелали друг друга, – и он взмахнул рукой, подчеркивая свои слова. – Деньги из неоткуда.
– Если быть точнее, то из вполне конкретного места: из утроб их матерей-рабынь, – и все рассмеялись от слов Тиберия.
– Верно подмечено, – заметил Гораций, делая ещё один глоток.
– Слышал, что ты школу гладиаторов открыл, – сказал Гай Фабий. И на этой фразе дяди глаза Лукреция зажглись.
– Да, открыл, – томного пробормотал Марк. – Тоже очередной вид заработка.
– А не то ли это здание, которое мы проходили? – спросил Лукреций.
– Да, – подтвердил мужчина. – Оно забором примыкает к самому дому. Если хочешь, можешь посмотреть.
Гораций сделал знак слуге.
– Сопроводи его.
– Да, хозяин, – поклонился слуга.
Парень тут же сорвался с места и быстрым шагом пошёл на улицу.
Глава 5.
Женщины и девушки расположились у фонтана под тенью единственного оливкового дерева, которое росло в доме Горациев.
– Только здесь я чувствую себя лучше. Тут так прохладно, – сказала Туллия.
– Да и жара никому не даёт покоя. А в твоём-то положении жара является настоящей пыткой.
– И не говори, Августа. Твоя правда. Мне так тяжело даётся эта беременность. С моими сыновьями такого не было. Выносила и родила я их так, словно и не было этого всего. А тут, какую бы позу ни приняла, от каждой дурно. Думаю, что девочка будет.
– Со мной было наоборот, –
