на звонки. И хотя он не мешал мне, говорил негромко и находился в гостиной номера, я тоже не могла уснуть. Чувство необъяснимого беспокойства не давало сделать это. А когда, наконец, я все-таки задремала, он разбудил меня, довольно бесцеремонно повернув на бок, и сразу без прелюдий вошел в меня сзади. И сделал это так, как будто воспринимал меня лишь как средство удовлетворения своей похоти. Он не причинил мне боль, но мне было неприятно такое отношение. До этого момента ничего подобного он никогда себе не позволял. Я попыталась воспротивиться, но он лишь крепче прижал меня, прошептав в ухо:
– Ничего, девочка моя, потерпи.
Когда он закончил, я отодвинулась от него, и лежала спиной к нему, не поворачиваясь. Алекс молчал и больше меня не трогал, хотя я чувствовала, что он не спит. Через некоторое время он сказал:
– Нашу поездку по Франции придется отложить.
Я ничего не ответила ему. Но он и не ждал, что я что-то скажу.
В эту ночь мне опять приснилась пугающая фигура в плаще с капюшоном. Колеблющийся в какой-то дымке силуэт стоял, как будто изучая меня, а потом просто растаял. На этот раз я не испытала такого всепоглощающего ужаса, хотя неприятное чувство дискомфорта присутствовало.
Алекс проснулся рано. Поцеловал меня, нежно коснувшись губами, и ушел, не дожидаясь завтрака. Я больше не спала, но встала только, когда официант постучал в дверь и вкатил тележку с едой.
После завтрака я спустилась вниз и, миновав вестибюль, вышла на улицу. Яркое утреннее солнце растопленным золотом заливало все вокруг, радуясь, вопреки моему настроению. День обещал быть чудесным, хотя погода в Париже меняется очень стремительно и несколько раз за день.
Швейцар как всегда приветливо улыбнулся мне, и я улыбнулась в ответ. Остановилась, размышляя, куда направиться. Ехать никуда не хотелось, вернее, не хотелось ни с кем общаться, что было бы неизбежно в машине с водителем; но еще меньше хотелось оставаться в номере.
Я ступила на тротуар и остановилась, оглядываясь. Немного подумав, двинулась в сторону парка Тюильри. Там можно просто посидеть, наслаждаясь запахом цветов.
Посижу, подумаю. Иногда можно позаниматься и этим, тем более что я давно этого не делала. И не показатель ли это того, что все хорошо и просто нет причин усложнять себе жизнь самокопанием и размышлениями? Но что-то произошло, что-то, что изменило все. И хотя Алекс утверждал, что меня это не касается, коснулось этой ночью. Никогда раньше Алекс не позволял себе делать что-либо, что было бы неприятно мне, а сейчас позволил, просто воспользовался мною, чтобы снять свой стресс. И это было обидно. Но, с другой стороны, не сгущаю ли я краски?
Казалось, сама природа, словно сжалившись надо мной, прервала этот безрадостный поток моих мыслей. Заморосил мелкий занудный дождик, на который я сначала пыталась не обращать внимания. Но когда вымокла лавка, на которой я сидела, игнорировать его стало невозможно. Я поднялась и побрела, сама не зная куда.
Я
