меня за талию и повел к лифту.
Наша каюта находилась на восьмой палубе. Макс, отомкнув электронным ключом дверь, пропустил меня вперед. Оказавшись в каюте, я первым делом отправилась в туалет. Макс дал мне несколько минут и велел выйти. Он указал мне на одну из коек:
– Ложись.
Я молча подчинилась, чтобы он не задумал, и, скинув обувь, легла. Макс вынул ремень из своих джинсов и связал мне руки одним концом, другой прикрутил к ножке столика, что стоял между коек.
– Мне нужно отдохнуть, – сказал он, и я судорожно вздохнула, испытав облегчение. Потом он сходил в туалет и вернулся с полотенцем в руках. Он свернул его жгутом и поднес к моему лицу. Я поняла, что он хочет сделать и взмолилась:
– Пожалуйста, не надо, я не буду шуметь, пожалуйста…
Макс посмотрел на меня, убрал полотенце и повалился на вторую койку.
Паром еще не тронулся, когда я услышала его мерное дыхание. Он уснул.
Я лежала на боку и слушала, как по коридору ходят люди, катят багаж, находят свои каюты, обмениваются веселыми репликами. Они были счастливы в предчувствии приятного путешествия. А для меня это был лишь очередной этап на пути к неизвестно чему. Я чуть приподнялась, стараясь не делать резких движений, и выглянула в квадратное окно, забранное толстым стеклом. Макс стянул мне руки крепко, освободиться я и не пыталась. Может, закричать, меня услышат, а может, никто и не обратит внимания, но Макс проснется и накажет, а боль, оставленная побоями Райдена, ещё не улеглась, и новой я не хочу. Эти люди запугали и сломили меня, я буду делать, как велят, лишь бы опять не причиняли боль. Макс спросил, может ли он доверять мне? Пусть будет так.
Наконец причал медленно и лениво начал отползать от бока парома, отдаляясь все дальше и дальше; мы поплыли. Когда за стеклом окна осталась видна лишь полоска грязно-зеленой воды, я опустилась обратно на койку. Мне было неудобно, следы, оставленные ремнем Райдена, не давали забыть о себе. С горечью я подумала, что пора бы уже привыкнуть к связанным рукам, что-то слишком часто это стало происходить в последнее время. Закрыла глаза, пытаясь освободиться от всех мыслей, и не заметила, как уснула.
Меня разбудило настойчивое дребезжание телефона. Он не звонил, а, находясь на бесшумном режиме, елозил по поверхности столика под зеркалом у двери в каюту, норовя соскользнуть вниз. Макса в каюте не было. Я почувствовала, что руки у меня свободны, он развязал меня и накрыл одеялам. Окно превратилось в тёмно-серый прямоугольник слившейся с небом воды, наступила ночь. В каюте горел лишь ночник над койкой напротив меня. Телефон все же подполз к краю и с грохотом упал на пол. Макс вышел из туалетной комнаты и поднял его. Видимо, он принимал душ и сейчас стоял с мокрыми волосами, на которых блестели капельки воды, в одних джинсах, в которые на свое законное место был возвращен ремень. Макс не стал перезванивать и сунул телефон в карман куртки. Затем он повернулся ко мне.
– Если хочешь, можешь сейчас пойти в душ.
Я поднялась с кровати.
