знаю, спросите у Фантаса, с какими шлюхами он якшается сейчас…
– К сожалению, максимум, что я могу, подруга – это снобдить его так называемыми шлюхами лишь в те часы, когда он будет в сонном беспамятстве, слежку за вашим кавалером я не устраивал – Фантас вновь опрокинул в себя рюмку водки.
– Но вы же были вместе с ним в кабаре, когда он обжимался с этой мужиковатой Айседорой.
– Я там был не для того, чтобы смотреть, кого обжимает ваш избранный.
– Ох, вы снова надумываете, дорогая, я слышала, что у нее счастливый брак с одним русским поэтом… – Афродита по-матерински поправила локон волос, упавший на лицо Зельде.
– Брак-то может и счастливый, но все эти писаки лишь на словах несут знамя однолюбов, а выпьют бокал – так сразу начинают искать очередную потаскуху…
– Ну так давайте и мы выпьем! – Фантас, щелкнув по рюмке пальцами, отправил ее прямиком к помрачневшей Зельде. – За крепкий брак и смерть всех потаскух в радиусе тысячи километров от Зельды!
Выпив, они оба рассмеялись.
– А что у вас висит на шее? – Зельда обратилась ко мне, указывая на металлический брусок.
– Ничего особенного просто фотоаппарат, ношу его с собой по привычке, оставшейся с давно оставленных в прошлом работ.
– О, так вы фотограф!
Не захотя слушать мои пояснения, девушка обязала меня сделать снимок. Встав из-за стола, я отошел, раскрыл полароид и сделал снимок. Достав его из камеры, я вернулся к своей компании, протянув фотографию Зельде.
– Ох, какая я тут чудесная. А Афродита, поглядите, ваша грудь смотрится восхитительно! Эти блики камней… – закончив изучать фото, Зельда вернула его мне. – Пускай остается у вас на память, кто знает, быть может мы и никогда так больше не соберемся.
Взяв маркер из держателя на камере, я, покусывая его колпачок, раздумывал, как его подписать. Вспомнив предыдущую работу, сделанную в Пьяном корабле, я аккуратно нанес на бумагу «VI» и убрал снимок во внутренний карман пиджака.
– Афродита, вот ты где! – слова принадлежали грузному мужчине, идущему к нашему столику и остановившемуся за спиной своей цели, начав делать ей легкий шейный массаж. – собирайся, мы отчаливаем.
– Я еще сижу со своими друзьями, Гефест. Неприлично вот так вот врываться и портить всем праздник. – тон, с которым были произнесены эти слова, могли сломать любого мужчину, поэтому теперь я не был удивлен взгляду, которым весь вечер бурил ее Арес – взгляд мужчины, готовый пронзить себя кинжалом, если так того захочет объект его обожания.
Портье привлек мое внимание, подозвав двумя пальцами к себе: «И вправду хорошо, что вы успели сделать фото, не хватало еще вам видеть в вашем фотоальбоме неотесанную деревенщину». В его словах читалась жгучая ревность, но она была оправдана – на фоне Гефеста, и в правду выглядевшего так, что представить его в театральной ложе было нереальным, Арес являл собой статного мужчину, внешне куда более подходившего в спутники Афродите.
