волнения Льюис только молча хлопал ресницами.
– Здороваться будем?
– Здрасте.
– Что-что? Не слышу!
– Здравствуйте.
– Дай руку!
Льюис покорно протянул ладошку для рукопожатия.
– Гилберт, он так тебя ждал! Готовился задать тебе миллион вопросов, ни о чем другом говорить не хотел.
– Ладно, нельзя же торчать тут целый день. Давайте выбираться из этой дыры. Что будем делать? Чего тебе хочется?
– Не знаю.
– Ты что, плакать собираешься?
Льюис встревоженно посмотрел на маму. С чего бы ей плакать?
– Вовсе нет. Давай пообедаем.
– Только не здесь. Погоди, сейчас вещи захвачу.
Он вернулся к столу, за которым только что сидел, забрал вещмешок и еще какую-то сумку. Льюис крепко прижался к маме, а та стиснула его руку.
Обедать отправились в ресторан, где им с помпой подали отбивные, маленькие и пережаренные, на массивном серебряном блюде. Льюис думал, что не голодный, однако уплетал за обе щеки. Родители разговаривали на всевозможные темы. Экономка Джейн отвратительно готовит. Элизабет посадила розы, а у Кармайклов будет грандиозный рождественский ужин. Льюису казалось, что от скуки его сейчас разорвет и внутренности забрызгают стены и белоснежный пиджак официанта. Он осторожно потрогал отца за руку.
– Простите, сэр…
Отец даже не взглянул в его сторону.
– Думаю, поеду туда на поезде…
«Наверное, не услышал», – подумал Льюис.
– Простите, сэр, я хотел…
– Гилберт, ответь ему, пожалуйста.
– Да, Льюис?
– А в пустыне очень жарко?
– Очень.
– А змеи есть?
– Есть парочка.
– Вы по ним стреляли?
– Нет.
– А верблюды есть?
– Да, верблюдов сколько угодно.
– Вы ездили на верблюде?
– Нет.
– А много людей вы застрелили или взорвали?
– Льюис, дай папе поесть.
– Вы стреляли или взрывали?
– Льюис, о таком не говорят.
Он и сам понял. Пожалуй, лучше выбрать тему попроще.
– Вам понравились отбивные?
– Ничего, вполне прилично. А тебе?
– Тоже. А в пустыне давали отбивные?
– Как правило, нет.
– А что давали? Желе?
– А он болтун!
– Не всегда. Просто сейчас перевозбудился.
– Да я вижу. Будь умницей, Льюис, поешь спокойно.
Льюис уже доел, но первую просьбу решил выполнить и умолк.
В комнате было темно. Шторы плотно закрывали окно, и лишь с лестничной площадки пробивалась полоска света. Снизу доносились голоса: работало
