style="font-size:15px;"> Старшина посмотрел в огонь, улыбка ушла, оставив лицо серьёзным. Он заговорил, не потребовав уточнений, не спрашивая, чем вызван вопрос:
– Правда велика для смертного. Для некоторых непосильна. Удел большинства – преподносить правду со своей точки зрения, будучи единственным мерилом того, что является ложью.
Ивар глубоко задумался. Его снова переоценили, теперь в отношении ума.
– Грань между правдой и ложью – ты, – пояснил Кирыч, не упустивший ни слова из их разговора.
– Только я решаю, правду я говорю или ложь?
Святогорич заговорил дальше:
– Когда твой научившийся ходить сын поднимает крошечную бадейку и, подражая взрослым, с натугой тащит её и ждёт твоей похвалы, ты скажешь, что он силён, не станешь сравнивать с сыном возмужавшим.
Ивар задумался, как перенести сказанное на отца, возвышающего себя за счёт принижения других, но истории не наложились, не сошлись.
– Ты не отвечаешь за отца, Ивар, – прозрел суть Кирыч. – Тебя не было рядом, когда он совершал самые дорогие свои ошибки. Ты не обязан искупать их, но зная о них, можешь стать лучше.
– Я не принадлежу роду, – опустил взгляд молодой светлый.
Святогорич улыбнулся:
– Становиться лучше, Ивар, нужно прежде всего для себя.
*
Бой. Ивару не для чего себя беречь, но это не самоубийство, он натренирован. Удар настоящего врага не может сравниться с тренировочными Хайка и Хизмута, ни силой, ни проворством. Светлый замечает за собой презрение превосходства – бестолковые замахи, его враги неумёхи, не способные ни держаться в седле без рук, ни правильно держать оружие, ни обращать, ни компенсировать удар. Ивар прогоняет мысль, врага нельзя недооценивать. Если он так слаб, как показался, бой просто закончится раньше, а чем быстрее он закончится, тем лучше.
Хайк и Хизмут как всегда слишком упоены схваткой, чтобы смотреть на соратников, чтобы заметить, что их ученик оправдывает затраченные на него усилия. Хлопнувшая по плечу рука принадлежит старшине света, о чьём одобрении мечтает после боя каждый, будь хоть тёмным. Ликование Ивара прерывает неприятно звучащий голос:
– Не было в бою лучшего бойца, чем Ивар, – произнёс тот, кого в бою не было видно. Ивар отвык на него смотреть. Ему стало стыдно, за завышенную похвалу, за того, кто без заслуги поднял опущенную расплатой за долг голову.
– Мальчик превзошёл твоих сыновей, пусть они и заматерели раньше…
Ивар, не скрывая, покраснел и насупился. Его успех был успехом относительного себя прежнего, с Хайком и Хизмутом до сих пор было не тягаться, и без них и того бы не было. Каким-то чудом Хало не разгневался на того, кто выводил его годами, пока не вывел.
Тёмный спешился, хлопнул Ивара по плечам обеими тяжёлыми руками, на дюйм вгоняя в землю:
– Наконец вижу не мальчика, но мужчину!
Ивар
