style="font-size:15px;"> В пути он сидел напротив Дионы и Линхен и пытался любоваться природой. Не было мочи смотреть на них обеих. Одна делала вид, что читает книгу, хотя по лицу было видно, что сосредоточиться на написанном не может, – наверное, настолько её раздражает присутствие навязанного телохранителя – вторая ежеминутно вздыхала, охала себе под нос, качала головой и кидала в Конрада гневные взгляды. Перед отправлением он хотел занять место с возничим, но Виктор так посмотрел на него, словно готовился засадить нож мне в бок сразу, как только он заберётся на козлы. Пришлось садиться в карету. Не следом ведь бежать.
К враждебному отношению бывший смертник был приучен с ранних лет, но почему-то вот именно сейчас оно начало задевать за живое. Эта беспричинная ненависть разъедала его, обжигала больнее калёного железа, растекалась по жилам смертоносным ядом. Чем дальше экипаж увозил его от Гарины и леди Аделит, единственных, кто ему благоволил, тем сильнее закипала в нём едкая злость. Надоело!
«Что? Да что я вам всем сделал?!» ‒ неистово рыкнул он про себя, полоснул взглядом по своим спутницам и вдруг понял, что ярость отразилась на его лице и, наверное, уже давно. Диона побледнела, хотела покрепче ухватиться за книгу, но уронила её на пол. Линхен от испуга стала задыхаться.
– Ой, мисс, не могу! Отчего мне так тесно! Жарко, тряска-то какая. Давайте остановимся, разомнём ноги.
Диона торопливо подняла книгу и кашлянула.
– Да… Давайте разомнём.
В остановке нуждались все, и страж тоже – необходимо было оклематься, прийти в себя. Позади остались два часа езды, впереди ещё столько же. Виктор обрадовался требованию, сбегал за ближайшие кусты и сейчас расхаживал взад-вперёд, раскуривая любимый табачок. Мисс Диона и Линхен спрятались в тени деревьев, а Конрад остался у кареты, поглаживал лошадей и переводил дыхание.
И что на него вдруг нашло? Что нового он сейчас увидел? Всё то же презрение, всё та же ненависть, всё как обычно, всё как всегда. А тут вдруг принял близко к сердцу и выдал себя. Теперь в замке начнётся весёлая жизнь. Эта Линхен уже напридумывала себе невесть что и такое расскажет слугам, что те, неровен час, схватятся за вилы или устроят ему тёмную. Диона теперь начнёт не только презирать, но ещё и бояться. Её бледное, перепуганное лицо так и стояло перед мысленным взором. Конрад плевать хотел на эту компаньонку и челядь замка, но вот Диона… Мысль, что она начнёт бояться его, точно дикого зверя, вгоняла в отчаяние.
Надо терпеть! Терпел ведь всю жизнь, что сейчас-то изменилось? Всё… Взять себя в руки! Как говорил себе некий Конрад Первый – самый тёмный тоннель заканчивается лучом света.
Глубоким вдохом страж наполнил лёгкие тёплым воздухом, медленно выдохнул, потеребил лошадиную гриву, осмотрел своих спутников… и насторожился.
Он ещё не понял, что было не так, но что-то однозначно изменилось. Солнце нещадно палило, однако ветер освежал, громко шелестя листвой на деревьях густого
