стал человеком, когда я – котом? Как такое может быть? Интересно, а это надолго? И что теперь там происходит, с моим Васькой? А что мне делать?».
Теперешний Масик горько, не по-кошачьи, вздохнул. Похоже, что, так или иначе – но котом он стал навсегда; во всяком случае, он не знал, как теперь вернуть точку сборки в обратное положение… «Но, вроде бы, она должна возвращаться сама. Рано или поздно. Если я – человек. Может, не стоит тогда так переживать? Да и котом быть неплохо. Кормят, ласкают. Отдыхаю целыми днями. Никаких забот. Мурр- мурр- мурр… Вдох – мурр, выдох – мурр. Приятно лежать в тепле и мурчать!» – успокоился Жорик, поскольку кошачесть в нём вскоре возобладала.
«А Зоя вчера весь вечер меня рисовала, – с удовольствием вспомнил он. – Славная девушка! Я развалился на толстой открытой книге, а она рисовала… Забавно: когда я был человеком – меня никто не рисовал. Я, должно быть, полезней и нужнее в образе… кота».
В это утро, он заранее устроился на подоконнике, чтобы посмотреть вслед Зое, спешащей на занятия. Потом перебрался на батарею, достаточно согрелся – и вернулся на прежнее место наблюдений. Впрочем, ничего интересного на улице не происходило. Важно прогуливалась ворона, пробежала собака…
Вдруг его обоняние уловило из открытой форточки сильный, неудержимо влекущий к себе, ни с чем не сравнимый запах. От этого дурманящего аромата у Жорика просто сорвало крышу, он съехал с катушек, а его телом полностью овладели кошачьи инстинкты. Стремительно, молодой кот выпрыгнул в открытую форточку – и был таков.
Внизу он, ощущая прилив сил, неистово бросился к манящему, очаровательному запаху. Оказалось, что так призывно пахла зелёная дверь первого этажа. Кот подошёл к ней и стал тереться мордочкой и мурлыкать. И вскоре понял, что не одинок в неудержимом проявлении своих чувств. Рядом с ним теперь сидел ещё один, здоровенный рыжий котяра. Незнакомец бросил на нового в здешних местах кота пренебрежительный косой взгляд, подошёл к двери и, совершенно игнорируя Масика, стал орать и обдирать краску когтями.
– Глядишь ты! Опять бабке Надьке пацаны дверь валерьянкой облили! Ненавидят они её, и поделом! – хихикнул кто-то, проходя мимо. Масик обернулся. И увидел, что сказал это какой-то дедуля.
Зря он обернулся… В это время дверь приоткрылась, и чьи-то цепкие пальцы ухватили бедного, нерасторопного кота за шкирку. Ну, а рыжий тем временем, не будь дурак, уже проворно трусил отсюда прочь.
– Я тебя, изверг паршивый, в ведре утоплю! – орала злобная старушенция, потрясая той рукой, в которой держала кота. – Всю дверь мне ободрал, негодник!
Силища, между тем, оказалась у бабки недюженная: она проволокла брыкающегося и царапающегося кота к себе в комнату, продолжая страшно ругаться. Тот отчаянно выл, и, как только бабка подняла его на уровень своего лица, вцепился ей когтями в шею, а затем –
