его была настолько сильной, что он не знал, как её выразить – а потому не выражал совсем. Все слова, которые говорил мне Честер, предназначались его детям. Он неосознанно отдалился от них, переживая свою трагедию, а когда спохватился, пути назад уже не было: Казимир вырос и зажил собственной жизнью, Сэрина из маленькой солнечной девочки превратилась в незнакомую девушку, воспринимающую отца только как печального старика в кресле у окна. Он уже не мог поговорить с ними, а потому говорил со мной.
– Аиша заболела эмпатическим недугом, – рассказывал Честер, – Это случилось вскоре после того, как она бросила играть, уничтожила все холсты и запретила танцевать в доме…. Я знаю, почему так вышло, и в этом тоже виноват я. Моя любимая очень тяжело переживала то, что творилось с миром…. Ты ведь знаешь, Иоши? Наверняка знаешь, ты ведь оттуда….
Конечно, я знаю, хотя и с чужих слов, потому что родился позже. Впрочем, не то чтобы у этого события была конкретная дата. Просто выросло поколение, которому с детства внушали, что искусство их не прокормит – за картины и музыку никто не заплатит, не на что будет купить даже пресловутые таблетки. Они же повторяли это своим детям. В конце концов, любая творческая деятельность стала считаться постыдной, а проявление таланта – признаком неизлечимой болезни. Мир стремительно развивался, появлялось всё больше заводов, которым нужны были руки. Всё меньше людей бралось за кисти и смычки.
И тогда появился Театр. Сначала, конечно, он был совсем другими – нечто вроде приюта для тех, кто не смог задавить в себе талант. Сюда приходили люди, признавшие себя больными и готовые умереть в голоде и нищете. Либо слишком старые, чтобы измениться, либо слишком одарённые, чтобы отказаться от этого. Именно они создали нынешнюю систему. Систему патронажа и спонсорства. Её смысл заключался в том, что представители богатых семей будут поддерживать Театр, получая взамен возможность приобщиться к миру прекрасного. Основывалась эта идея на том, что только в аристократических кругах, где проблема заработка и выживания не стояла так остро, сохранились отголоски любви к искусству и умение им восхищаться. Хотя даже среди этих людей никто больше не рисковал заниматься творчеством самостоятельно.
Тогда же появился эмпатический недуг. Им заболевали те, чей талант был слишком силён, чтобы просто задавить его и забыть. Я плохо представляю, в чём его смысл и как это ощущается, но люди, одержимые этим недугом, полностью менялись и постепенно сходили с ума.
Именно это произошло с Аишей.
– Тогда нам пришло приглашение на один спектакль…. Аиша очень хотела пойти, так что мы все поехали. Без Сэри, она была ещё малышкой… Да… Но Аиша… Приняла всё слишком близко к сердцу. Плакала весь вечер. А потом, вернувшись домой, отнесла все инструменты в кладовую и заперла её. Сказала, что больше никто в этом доме не будет ни играть, ни петь, ни танцевать. Она очень боялась за Казимира… Что он пойдёт по этой дорожке и однажды его продадут на аукционе, как какую-то вещь…
Тогда
