ездить верхом. Несколько часов на лошади – сущая пытка.
– Да ну? – Эрлин недоверчиво изогнул бровь.
На этот раз я говорила чистую правду, и, очевидно, это придавало мне убедительности. Более того, я так прониклась жалостью к себе, что могла заплакать без малейших усилий. Со мной такое бывало. Стоило потерять перчатку или попасть под брызги проезжавшей машины – и вот, пожалуйста, глаза на мокром месте. А сейчас причины куда серьёзнее.
– Ты не понимаешь! – со слезами в голосе простонала я. – У меня правда болят спина, шея, руки. Ещё голова. И меня тошнит, между прочим.
Я не врала, даже не приукрашивала. Мне действительно было паршиво. Другое дело, что я использовала своё состояние, чтобы разжалобить похитителя, который, несмотря на неблаговидные поступки, оставлял надежду, что ничто человеческое ему не чуждо.
– Ладно, – после довольно долгого молчания обречённо произнес Эрлин. – Мы сделаем небольшой привал. В конце концов, времени у нас в запасе достаточно.
Последняя фраза мне очень не понравилась, и всё-таки привал увеличивал мои шансы. Нужно только растянуть его по мере сил.
Эрлин спрыгнул с коня, а затем спустил меня, обхватив за талию. В книгах я всегда наслаждалась подобными моментами, а сейчас взвыла от боли, отозвавшейся во всём затёкшем теле. Да и голова закружилась почему-то сильнее, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Я бы, наверное, рухнула, если бы наёмник не держал меня. Он аккуратно усадил меня на землю, облокотив о широкий ствол дерева.
– Полегче? – заботливо поинтересовался паршивец.
– Не особо, – простонала я. – Руки хоть развяжи. Обещаю не драться, хотя ужасно хочется тебе вмазать.
– Обещаешь? – недоверчиво поинтересовался он. – А тебе можно верить?
– Уж побольше, чем тебе, сэр похититель! – парировала я.
– Ладно, вечность с тобой, – вздохнул Эрлин. – Я тебе верю. Если что, справиться с девчонкой смогу.
Наёмник принялся разматывать верёвки, стягивающие мои запястья. Его движения были бережными и аккуратными, почти нежными. Тряся освобождёнными кистями, я напомнила себе, что передо мной враг, а потому нельзя расслабляться и терять бдительность. Зато разыграть трогательное доверие – неплохая тактика.
– Спасибо. – Я натянула на лицо застенчивую улыбку.
Специально не стала стирать недавние слёзы, на их фоне улыбка должна была казаться ещё более трогательной и беззащитной.
– Пожалуйста. – Он улыбнулся в ответ. – Есть хочешь?
Я кивнула. Во-первых, я действительно хотела есть, во-вторых, еда – отличная возможность потянуть время. Эрлин покопался в своих седельных сумках, извлёк небольшой свёрток и, аккуратно развернув его, преподнёс мне… кусок моей же пиццы!
– Серьёзно?! – Я даже поперхнулась.
– А что? Не пропадать же такой вкуснятине.
– Да она всё равно пропала, – махнув рукой, я вгрызлась в сырный сухарик. – Засохла ещё вчера вечером.
