за разговорами о лучших днях?
– Не знаю, о ком ты говоришь – я никогда не пил с тобой вина.
– Но ты хотя бы не читал мне нотаций. Мне всегда было приятно принимать у себя весёлого друга из дальних земель, несущего с собой умиротворение. А теперь твои речи сеют панику! К чему это, Сараней?
– К тому, что кому-то пора пробудить людей от спячки и сказать, что пора готовиться к трудностям.
– И как же это касается меня и Мэлы?
– Король Артагон! – Сараней поднялся из кресла и подошёл к нему, при том Артагон слегка попятился. – Позволь мне рассказать историю, как сама бездна пришла ко мне в гости. И что я услышал от неё. Это касается именно твоей дочери… и её сердца, которое ты хочешь продать.
***
Артагон был настолько растерян и подавлен всеми упавшими на него невзгодами, что запросто подчинился воле мага. Он взял кубок, налил вина, и сел в кресло у окна. За ним было синее небо, надоблачная высота королевской башни. Сараней помолчал минуту, и приступил к рассказу.
Он мысленно перенёс короля в Казейскую пустыню, где зимой камни трескаются от холода, а летом босая нога обжигается до мяса о песок. В тех суровых землях не живёт ни единая человеческая душа, туда не забредает урм, не роет подземных ходов гном, даже несмотря на то, что золото там лежит среди камней. И уж тем более не летают сильфы – о них в Казейских землях не знают вовсе. Разве что Сараней.
Получив знание миров и бездны, он был сослан советом магов в ту пустыню держать великий пост отшельничества, дабы достичь просветления.
– Слишком сильны твои знания, слишком много несёшь ты в себе, – сказал ему архимаг на совете. – Тебе следует заточить себя в пустынную келью и там хранить своё знание, дабы не расплескать его, как вино из переполненной чаши. Пока не придёт время, и тайны, несомые тобой не сольются с внутренней тишиной твоей уединённой души.
Двадцать лет прожил Сараней среди змей и скорпионов, в каменной пещере среди пустыни. Двадцать лет он упражнялся в созерцании каменной стены, чтобы углубиться в свою душу и изучить все её глубины. Но куда бы он ни направлял свой мысленный взгляд, где бы ни исследовал душевные движения, всюду преследовал его глаз бездны. И в зимних ветрах слышался ему звук «Эом!», и в летней тишине сердце его билось «эом-эом-эом!».
Последние годы это наваждение стало ярче, звук усилился. Тогда Сараней понял, что Эом взывает к нему и что-то от него хочет. Он закрыл глаза, погрузился в глубокий транс, и вот перед ним разверзлись теснины тёмной пещеры, и сама бездна открылась взору.
В ней он видел мириады звёзд и духов, держащих своды мироздания – все они летели в бездну. Близился конец времён, пробуждалась плотная и бесформенная тьма. Сараней ощутил дыхание чёрного огня, лижущего звёздные чертоги, смывающее планеты с холста вселенной.
– Что ты хочешь от меня? – закричал Сараней в бездну.
И Эом ответил ему, словно эхо повторило последнее его слово.
– Меня!
– Кто
