отогнал эту мысль с негодованием и злобой. Его отца убили. Его мир разрушали. Он никогда не оставался в стороне.
Запах Дохлого моря появился прежде, чем они вынырнули из норы в пространстве. Море погибло много веков назад, но вокруг него всегда была жизнь – правда, она носила криминальный характер. В водах Дохлого моря хорошо было прятать мертвецов, а на берегах обстряпывать мутные делишки вроде варки наркотических зелий – иногда полиция близлежащих земель совершала рейды на поселки и хутора, которые лепились к берегу, но от этого не было особенного толку.
Антия схватила его за руку, чтобы не упасть. Они стояли на берегу, бурая вода набегала на белый песок, и тишина была настолько густой, что Ардиону на мгновение показалось, что он слышит шум крови в ушах.
Налетел ветер – скользнул сальными пальцами по лицу. Антия всхлипнула, но не заплакала.
– Это Дохлое море? – спросила она.
– Оно самое. Вон там поселок. – Ардион указал на запад и побрел по едва заметной тропинке среди мертвой травы. Грязно-серые стебельки покачивались на ветру, тучи висели низко-низко, и на всем лежал зернистый отпечаток безжизненного сумрака.
Эти уроды были явными иномирянами. В Ашх-Анорне не было никого похожего; шагая по тропинке, Ардион пытался понять, откуда они взялись, и не находил ответа. От иномирян веяло голодом и смертью – он и сейчас чувствовал их тяжкий замогильный дух, хотя кругом была тишина и пустота. Ни души.
Отец убит. Ашх-Анорн захвачен и разрушается.
«Долго же я спал», – угрюмо подумал Ардион, и Антия тотчас же спросила:
– А кто там живет? Я думала, возле Дохлого моря нет жизни.
Он усмехнулся:
– Ее здесь очень много. В этом поселке, например, обитают джайпсы. Народ-изгнанник, который славен в основном наркоторговлей.
Антия нахмурилась. Ардион вдруг уловил какой-то далекий шум, похожий на пульсацию, которая зарождается в чаше с водой, если рядом с ней размеренно стучать ладонью.
– Я, кажется, понимаю, почему их не арестовывают, – откликнулась девчонка. – Делят доход с полицией и здешней властью.
– Верно. Иногда устраивают показательные рейды, кого-нибудь не слишком расторопного сажают за железную дверь, на этом дело и кончается. А вон там, дальше, есть дорога в Хан-Шекен и Антувар. Посмотрим, кто сейчас по ней ходит.
Поселок джайпсов встретил их безмолвием, и это было неправильно. Не брехали лохматые рыжие собачонки, которые всегда заливались лаем, стоило постороннему появиться в этих краях, не квохтали бесчисленные куры – единственное мясо, которое джайпсам позволяли есть древние традиции, не голосили чумазые дети, которых тут всегда было больше, чем кур. От тяп-ляп построенных домишек не поднимался печной дым, не пахло едой, не слышно было разговоров. Они медленно побрели по улочке – ветер трепал пестрые лохмотья, развешанные на веревках, за грязными растрескавшимися оконными стеклами царил сумрак, и Ардиону все время
