на предмет её ознакомления.
Вначале он хотел забраться на самую высокую сосну и сверху всё осмотреть в бинокль, но, прикинув, что из-за разлапистых веток обзора не будет, остановился на крыше, как на месте наиболее подходящем для наблюдения. По приставленной к стене лестнице, словно заранее кем-то приготовленной для такого нужного дела, Витька залез на крышу. Но даже оттуда его зоркие глаза, усиленные во сто крат биноклем, видели одни макушки сосен, правда, так близко, что, если протянуть руку, можно было запросто дотронуться, а вот то, что находилось за ними, всё так же оставалось покрыто тайной. Витька, любитель разгадывать всяческие тайны, загорелся желанием разгадать и эту и полез повыше – туда, где крепился флюгер, а заодно уж и его получше рассмотреть. И обязательно бы у него всё получилось, но подвела нога, поскользнувшись в самый ответственный момент, когда Витька почти приблизился к разгадке – оставалось только навести бинокль. А так как Витька не аист, чтобы стоять на одной ноге на самом гребне крыши, то он, сохраняя равновесие, ухватился за флюгер, который его не только не удержал, но и сам сломался. Гремя всеми частями тела по ребристому шиферу, Витька прокатился по крыше дома, затем по скату и свалился прямо на спящего Пельменя.
Тот со сна подумал, что на него упала печная труба, и перепугался так, что чуть не тронулся умом. Воя толстым голосом, будто паровозный гудок, Пельмень стал носиться по двору, сметая всё на своём пути, не зная, что в таких случаях делают, ведь печные трубы на людей не каждый день падают. Потом у него в голове, наверное, совсем перемкнуло, и он побежал, куда глядят глаза. И если бы не умный Чук, который вылез посмотреть, что происходит на вверенной ему территории, и за штанину не притащил обратно проблемного толстяка, Пельмень убежал бы далеко в лес и заблудился. А там его нашли бы голодные волки и съели. Конечно, если бы сами не сошли с ума при виде такой горы мяса.
Вовчик, наученный на собственном горьком опыте не поднимать шума, приподнял голову, поглядел и, уронив её в телегу, задёргался всем телом: то ли опять сон нехороший увидел, то ли от смеха.
Витька сидел на сене и бессмысленно пялился на флюгер в руке. Теперь ему предоставилась отличная возможность рассмотреть его вблизи, да вот что-то желание пропало.
Пельмень пришёл в себя только тогда, когда осознал своими куриными мозгами, что свалилась на него не печная труба, а его закадычный друг Витька. От обиды разгубастившись, Пельмень попенял:
– Ты чего сверху на людей сваливаешься?
– Я не нарочно, – сказал Витька.
– Если бы не нарочно, – резонно заметил Пельмень, – то упал бы в другое место, – и стал вслух размышлять: – А тут получается, как специально целился… Наверное, чтобы упасть помягче?
– Что ж, по-твоему, – возмутился Витька, – я и флюгер специально сломал? – и сунул под нос Пельменю самолёт-бомбардировщик, с покорёженными пропеллерами выглядевший, как будто сбитый в бою.
После этого Пельмень ему поверил. Ясное дело: не станет
