падали признаки пихты»
Твердыня духа, обладающая плотью каменного сознания, бесформенной формой и необъятным для одной жизни размером и размахом, а также судьбою или участью, схожими с участью человеческой, молвит себя устами поэта. Это она зачинает утро, эта она поддаётся только языку поэзии, на остальных языках: «от русского обиходного до любого другого» – не существует, как таковая.
Твердыня тайны мироздания поддаётся исключительно только, сроднившемуся с нею скульптору словесности, высекающими из глыбы языка её словесную, протяжённую вне времени и пространства, форму, её необходимость исключительно для человека, добровольно и дерзновенно преодолевающего все прелести и горести обыкновенного восприятия.
Мои впечатления – «нечаянно задетые», «опрокидывались», «шарахались», «падали», «падали замертво», «на ночь натыкались руками», «ослепшие», «во мраке, без памяти» – впечатления мои, как свистящий шум потери сознания или падения его (меня) в бездну с большой высоты огляда, захватили, пленили дух мой, заставили, пусть даже на мгновение, перестать жить «пассажиром» поезда впечатлений и ощутить простор «лобового сопротивления мироздания» кабины машиниста, а затем, пропала и эта ипостась, осталась только грандиозность деталей, поэтических деталей, дающих мне представление о том: что такое «Урал», что значит «впервые в поэзии».
«Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе:
Он им был подсыпан – заводам и горам —
Лесным печником, злоязычным Горынычем,
Как опий попутчику опытным вором.
Очнулись в огне. С горизонта пунцового
На лыжах спускались к лесам азиатцы,
Лизали подошвы и соснам подсовывали
Короны и звали на царство венчаться»
Когда вы будете доживать-поживать жизнь-стишок, когда вы будете находиться в каком-нибудь стишке, в одном из пятидесяти пяти миллионов сварганенных непоэтами на сегодняшний день стишков, выложенных на публичное обозрение в нашей обыкновенной до костей мозга современности, вам не придётся «очнуться в огне», вас не «опоит опиумом слова» поэт, вам предложат кусок словесной душевной говядины умеренной прожарки, или вполне себе удобоваримый фарш из смеси хлеба на каждый день и мяса для победы здорового тела над духом! Вам предложат «содержание на тарелке», «впечатления на блюдечке», чтобы был читатель «сыт по горло». А у произведений поэзии: «голод не тёзка», «не хлебом единым», «сыт под горло ножом», оглушённый и ослепший от «кошмарного» отсутствия прямых, кондовых соответствий строк названию или заявленной теме стихотворения.
Поэт, этот «опытный вор», крадущий у мироздания его сокровенное, тайное или высшее по отношению к человеческому состояние сознания, проделывающий «кражу» с помощью необычайного строя языка, благодаря обладанию даром слова – владению переводом с русского на поэтический, одаривает «краденным изумлением», беря грех на душу,
