тело, то лишний месяц уже ничего не изменит. А за это время я как раз смогу попытаться насобирать людей. Может и вправду что-то получится с поисками. Да и вы нам поможете, вон, вся деревня гудит от ваших героических усилий, говорят, вы там уже вторую поляну выкорчевали.
– Это большая ошибка – оставлять дело так.
– Да-да, знаю. Вы бы лучше отдохнули перед завтрашним днем, профессор. Ведь, как я чувствую, – участковый посмотрел на небо, – завтра будет довольно солнечно.
– Отдохну, пренепременно, – сказал я, с негодованием спускаясь по ступеням. – И если вдруг что-то найду уже более серьезное, то, скорее всего, вряд ли обращусь именно к вам, стараясь привлечь кого-то повыше.
– А тут нет никого повыше. Здесь я главный инспектор! – крикнул мне вдогонку старший лейтенант.
Я покачал головой и хотел что-то сказать, но вместо этого лишь с удивлением обнаружил, что бумажник участковый так и не взял в руки, продолжая его внимательно разглядывать. Отойдя на несколько шагов, я оглянулся снова. Опять же, бумажник так и лежал на столе, поблескивая своим содержимым.
***
Прогуливаясь по деревне, я не спеша возвращался домой. Пение птичек, запах леса, это невозможно передать словами, это надо ощутить. Ты словно прочищаешь свою душу, вдыхая этот чистый свежий воздух. Но я шел медленно еще и по другой причине. В деревне всегда слухи расползаются с невероятной скоростью, а значит, Людмила уже могла знать о моей находке. Я посмотрел на ее дом. Все же он заметно выигрывал на фоне покосившихся избушек, выдавая свою городскую хозяйку с потрохами.
А тем временем наступал вечер. Я вытер рукавом пот. Грязный, уставший, я сейчас мог просто упасть в кровать и заснуть, прям так, полностью облепленный землей, травой и кусками борщевика.
Сок. Точно. Меня вдруг осенило. Я же так и не смыл его, когда приехал с поляны. Бегло осмотрев себя, я быстрым шагом направился к дому Людмилы, где, буквально взлетев на крыльцо, бросился в ванную комнату.
К сожалению, как я уже говорил, каких-либо целебных мазей от ожога борщевика не существовало. Точнее, они были, но действовали слабо и больше носили эффект плацебо. К тому же, все они лишь смягчали последствия ожогов, а вовсе не предотвращали их.
Я скинул одежду и встал под душ, который, слава богу, не отличался от городского и мне не пришлось мыться на улице, обливаясь протухшей водой из бочки. Намыливаясь, я старательно прочищал каждый участок своего тела. Это, конечно, мало мне помогало, но зато неплохо успокаивало, когда я начинал думать о том, сколько сока могло попасть мне на кожу.
– Если вы обожглись, то я вам лекарство принесла, – раздался голос Людмилы. – Вода все равно не поможет, лучше поскорее выходите и помажьте тело.
Я на минуту замер. Во мне вдруг разом заиграло два чувства. Первое – это чувство искренней благодарности, а второе – чувство некоторого недоумения, ведь мы были так мало знакомы, а эта женщина вдруг ни с того ни с сего решила, что может кричать, когда я моюсь. Я аккуратно вытер тело и оделся. Наверное, все же следовало с ней обсудить, что подобное поведение
