и так нельзя. Нужно вернуться. Просто вернуться домой и оттуда сразу в больницу.
Он мельком глянул в эвакуационный тракт.
– Нет! Так тоже нельзя. Что же делать? Что же делать… А если ты останешься здесь? То…
– Вова найдет меня.
Сергей почувствовал, как его язык присыхает к небу. В груди кольнуло.
– Что ты сказал?!
– Вова найдет меня, – повторил Данил, его руки расцепились, и он указал на плакат, который перечеркивала темно-красная линия. Если раньше на схеме пребывала одна капля, то теперь их стало две и обе стекались к точке, разделяющей грузовые трюмы и машинное отделение.
– Это он сделал, – вполголоса повторил Данил, и Сергей почувствовал, что не за горами первый в его жизни инфаркт. – Он здесь… Он привел меня сюда и сказал, что мы будем играть в прятки. Посчитал до десяти, я спрятался, и сейчас он меня ищет.
Сергей сел там, где стоял. Его взгляд заметался меж стенами. И все было бы ничего, если бы не паника, растущая по мере того, как он начал подмечать странные детали. Чтобы уточнить одну из них, ему потребовался фонарь.
При беглом рассмотрении темно-красная линия казалась обычной краской, но, ввиду того, что рассказал Данил, он понял, что краски здесь нет и в помине. Более того, по коридору распространялся смрадный запах, будто после эвакуации кто-то из моряков забыл выбросить мусор из каюты. Вонь усиливалась из-за отсутствия вентиляции и малой площади помещений.
– Значит, Вова привел тебя сюда, – сказал Сергей. – И где он сейчас?
– Там, – мальчик указал на точку, где сходились капли.
Сергей уставился на коффердам. На поперечном плане судна было видно, что с боков его подпирают топливные баки.
– Это, определенно, замкнутое пространство, – проговорил курсант. – Оно должно быть законсервировано. Как туда попал Вова?
Сергей повернулся к мальчику, но там, где тот стоял, остались лишь следы ботинок. Коридор опустел. Трап, ведущий наверх, тоже. Сбитый с толку, Сергей забегал от борта к борту, проверяя все двери, куда мог проникнуть брат. Каюты были заперты, и только общий душ и туалет оставались доступными ночному экипажу. Убедившись, что на палубе никого нет, Сергей сел на порог и застонал. Он не понимал, что происходит, но искренне верил, что, в связи с последними нарядами, на нервной почве и от недосыпа у него возникли галлюцинации. Поверить в них было легче, чем в то, что оба его брата здесь и один из них успел причинить второму телесный вред.
Тут он обратил внимание на отпечатки маленьких ботинок, провел по ним пальцем и понял, что, в отличие от брата, след ему не мерещится. Он маслянистый, вязкий, черного цвета и пахнет мазутом. При этом тридцать третьего или тридцать четвертого размера. Сергей знал такие штуки слишком хорошо, чтобы в них ошибаться.
– Следы могли быть оставлены до нашего прихода, – утешил себя он. – Какой же я глупец! Обязательно спрошу об этом у ребят.
Но, когда Сергей спускался по лестнице, он снова засомневался.
