пена, из которой когда-то на берег вышла богиня любви Афродита, влага сухого изменчивого мальбека коснулась языка, освежающим ветерком заструилась по горлу вниз. Мария позволила себе внутренне немного расслабиться, но показывать этого Альваресу не собиралась. Она знала своего будущего мужа уже около двух лет и понимала, что нянчиться с ней он не будет. И все-таки, считая себя оскорбленной его выходкой, решила, что режиссер должен хотя бы сделать вид, что просит у нее прощения. Пусть даже это не будет извинением в прямом смысле слова.
Итак, Мария молчала, всем своим видом показывая, что глубоко обижена.
Альварес сидел напротив, небрежно откинувшись на спинку стула, и через бомбижжу5 потягивал из небольшого стеклянного калабаса приятный, чуть терпкий мате.
– Злишься, – наконец произнес Альварес, устремляя на молодую женщину спокойный и прямой взгляд глубоких серебряных глаз.
Мария смочила губы вином, чуть приподняла подбородок, отчего лицо ее приняло надменное и вздорное выражение.
– Дорогая, мы же говорили с тобой об этом. Я никогда не обещал тебе эту роль.
– Только все вокруг говорили обратное. И теперь я в просто смешном положении.
Альварес слегка наклонил голову набок, подлил в калабас, плотно набитый йербой, горячей воды. Внимательно посмотрел на Марию.
– Напротив, я уберег тебя от смешного положения. И ты знаешь об этом.
Мария отвела глаза, чуть дернула загорелыми плечами.
Нет, это еще не извинение. Пусть говорит дальше.
– И ты знаешь, что это не твоя роль. И знаешь, что критики говорили бы только о том, что Альварес снимает Марию, потому что она его жена. А я не хочу этого.
– Берто, меня всегда подкупала твоя откровенность, но сейчас она неуместна. По-моему, ты забываешь, что разговариваешь с актрисой. И женщиной.
– А меня всегда подкупало то, что ты не только прекрасная актриса и истинная женщина. А умная и тонкая женщина. Без предрассудков, присущих многим другим.
Ладно. Уже теплее. Что же ты скажешь дальше?
– Поэтому я ни минуты не сомневаюсь, что ты согласишься на роль Рейны, которая написана, словно специально для тебя.
Мария вспыхнула. Он предлагал ей роль второго плана.
– Ты будешь идеальной Рейной. И вот это критики точно отметят.
Она, разумеется, понимала, что он прав. Он был чертовски рационален, и это сыграло не последнюю роль в развитии их отношений. Будучи действительно умной женщиной, на этот раз она решила сдаться. Улыбнувшись, она сделала еще глоток из бокала и как бы против своей воли сказала:
– Что ты делаешь со мной, Берто? Ты же знаешь, я не могу долго злиться на тебя.
– Значит, мир? – глядя ей в глаза, спросил Альварес и притянул к губам ее прекрасную руку.
– Не хочу расставаться с тобой сегодня, – прошептала Мария. – Поехали домой, в Тигре.
Альварес
Бомбижжа – трубочка, через которую пьют мате.
