трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на бег, я выскочила из лифта и оказалась во дворе госпиталя. Летнее солнце ещё не успело скрыться, и в воздухе не чувствовалось даже намёка на прохладу.
Я глубоко задышала, пытаясь прервать мысленное прокручивание слов комитаджа. Но с каждым разом они приобретали новые грани правдивости. Такое невозможно придумать! А в совпадения я уже давно не верю.
Клаус в плену! Его сейчас пытают. И пытки чернорубашечников намного жёстче, чем пытки славенцев.
Голова закружилась. Слёзы застилали глаза. Паника угрожала перерасти в истерику. Я принялась глубоко дышать, шумно втягивая воздух через нос и выпуская ртом.
– Даниэль! – закричала я, увидев Пакоша, и спешно зашагала к нему.
Он стоял в компании троих солдат на площади перед госпиталем. Лейтенант вскинул голову на мой зов и сразу же направился навстречу.
– Что-то случилось? – встревоженно спросил он, оказавшись рядом. – Ты выглядишь очень взволнованной…
– Где мой брат? – задала я главный вопрос, пытаясь прочитать ответ на его лице.
Даниэль устало вздохнул:
– Мы всё ещё ждём, Вивьен. Но уверяю тебя, всё в порядке…
– Ваше «очень серьёзное задание» связано с этим пленным комитаджем? – прямо спросила я.
Он вмиг посуровел, улыбка сошла с лица, а глаза утратили теплоту.
– Ты не должна спрашивать меня об этом, а я не должен отвечать.
– Скажи мне правду, Даниэль! – громко потребовала я, чувствуя, как истерика завладевает мной. – Он попал в… беду?
Лейтенант резко сжал моё плечо и, глядя по сторонам, потащил за угол госпиталя. Его действия встревожили меня ещё сильнее, ведь до этого момента его отношение ко мне было верхом осторожности и трепетности.
– Да что с тобой такое?! – шипел он, закрыв меня собой от любопытных глаз.
Я почувствовала ладонями шершавость кирпичной равнодушной стены. Хотелось бы обрести её твёрдость. Лёгкие сдавило напряжение, а в голове крутились слова чернорубашечника.
– Вивьен, ты разве не понимаешь, что подобными словами и такой неосторожностью можешь только навредить Клаусу? – продолжал Пакош. – Единственное, чем мы можем ему помочь, – это ни при каких обстоятельствах не показывать тревоги за его судьбу. Мне не должны привлекать к этому внимание. Ты понимаешь меня?
Всё внутри замёрзло. Я разгадала шифр его слов. Медленно подняла к нему лицо и заглянула в янтарные глаза.
– Когда он должен был вернуться? – прошептала я.
Даниэль медлил с ответом, словно решаясь и просчитывая что-то…
– Вчера.
Побелку на потолке в нашей комнате усеяли мелкие трещинки. Этот потолок не похож на тот, который остался в моей комнате, дома. Стены здесь тоже другие, к ним нельзя прислоняться, иначе испачкаешься мелом. Да что там стены! Здесь даже воздух другой. Небо слишком звёздное. Солнце нещадно яркое.
Я скосила
