и мёртвыми глазами. Зато буду знать, что сделала всё, чтобы спасти брата.
В ординаторской собрались почти все врачи, занимаясь своими делами. Кто-то листал истории болезней, кто-то слушал или давал советы, кто-то делал записи в дежурном журнале. Я осталась незамеченной и двинулась к своей наставнице – майору медслужбы, доктору Марте Флеген.
Она сидела в одном из кресел у окна и читала историю болезни очередного пациента. Пронзительные глаза бегали по строкам, а брови каждый раз сильнее сдвигались над точёным носом.
– Доктор Флеген? – почтительно окликнула я её, оказавшись ближе.
Врач оторвалась от чтения и сфокусировала на мне взгляд сквозь массивные линзы очков в чёрной, грубоватой оправе.
– Что-то случилось, Мессарош? – встревожилась она, явно заметив мои потухшие глаза и чёрные круги под ними.
– Ещё нет, – уклончиво ответила я, стараясь говорить громче. – Волнуюсь о состоянии здоровья своего пациента.
Пара коллег повернула головы в мою сторону. Мысленно поставила галочку в том самом списке своих заданий. Формально всё держится в тайне. Но разве можно удержать секрет в коллективе, где люди бывают чаще, чем дома?
– Его ранение всё никак не заживает из-за постоянного напряжения. Лейкоциты доходят до критической нормы. Инфекция не отступает. Есть шансы на то, что поставка препаратов будет раньше? Сегодня, например?
Майор сложила перед собой руки и глубоко вздохнула.
– Да, я как раз читала твои записи, – кивнула она.
Только сейчас я заметила, что в её руках история болезни комитаджа. Подделать данные лаборатории не составило особого труда. Нужно было лишь подмешать кровь другого солдата с такой же группой, но с диагнозом «сепсис». И никого не смутили резкие отличия от предыдущих показателей. Раны брюшной полости без надлежащей обработки и при такой жаре чрезвычайно опасны и непредсказуемы. Ведь комитаджа переправляли сюда больше суток.
– Эшелон с медикаментами попал под бомбардировку, – продолжила Флеген. – Мы ждём следующего. И если всё будет без неприятностей, то к завтрашнему вечеру у нас будет всё необходимое.
Впервые радуюсь таким новостям.
– Я ничего не упустила по назначениям? – уточнила я.
– Ты всё делаешь правильно, Вивьен.
Она протянула мне историю и, сняв очки, стала протирать стёкла.
– Единственное, что хочу добавить: проследи, чтобы твой пациент меньше двигался. Это лишь усложняет и так сложный процесс выздоровления.
Я кивнула и быстро вышла из ординаторской, мысленно одаривая себя ироничными овациями. Приобщившись к графику дежурств, который висел на информационном столбе, быстро нашла сегодняшнее число и прочитала фамилию того, кто должен оставаться на ночную смену сегодня.
Персонал госпиталя занимал соседний корпус, тоже под землёй, там же была и общая столовая. Три этажа без солнечного света и с максимальной экономией места. Но чаще всего
