реки, озера.
– Да только где они?
Внутри кипело. Любая идея отца воспринималась как нечто инородное, чужое, то, с чем нужно бороться. И не важно, прав он или нет. Причиной, во многом, был и разговор, который обязательно состоится сегодня. Иначе мы бы взяли с собой кого-нибудь еще.
Отец продолжал высматривать что-то на востоке. Так говорил компас на его руке. А я продолжал борьбу.
– Мы изучили ближайшие города, районы. Нам придется идти очень далеко в надежде непонятно на что. Многие не переживут этот переход, а, возможно, и все мы. Повезет ли нам с едой? Дети будут кричать и ныть, за ними женщины, а после и остальные. Кур вообще не заткнешь. А сколько вещей нам придется тащить на собственных горбах!
Когда мой напор иссяк, я увидел, как отец, отложив бинокль, принюхивается с закрытыми глазами, как водит головой из стороны в сторону. Это означало лишь одно.
– Джанат близко, – проговорил он, зачесывая волосы пятерней.
– Сколько у нас времени?
– У нас нет времени.
Когда это случилось, на планете жило восемь миллиардов человек. С трудом представляю, сколько нужно места, чтобы вместить всех. Наверное, люди были повсюду. Оказаться одному на сотни километров, как сейчас, не представлялось возможным. Сколько людей осталось? Не знаю. Не знает и отец.
Всему виной – джанат.
Отец моего отца следил за погодой. Наблюдал за движением облаков, мог предсказывать дождь и солнечные дни на несколько дней вперед. То была его работа.
Джанат предстал облаком, возникшим сразу в нескольких точках земли. Крупным серым облаком, с желтыми переливами – так рассказывал отец. Облако приняли за кислотное – тоже опасное, но уже ставшее привычным для людей. Джанат пролился дождем, начал испаряться, а после стало происходить нечто странное.
Стало трудно дышать. Легкие людей раскалялись, сгорали изнутри, а вместе с ними и остальные органы. Те, кому досталась слабая доза джаната, теряли контроль над разумом и телом. Так отец моего отца спустя несколько часов перестал двигаться, а вскоре сошел с ума.
Отец не любил рассказывать о тех временах. Если его и удавалось вывести на разговор, обычно он вспоминал о горах трупов, которые сжигали прямо на улицах. Думали, дело в вирусе, заразе, поразившей человечество. Но то был джанат.
Когда опомнились, оказалось слишком поздно. Люди не верили своим старшим – правительствам – бежали, куда глаза глядят. Мать отца сбежала в трейлере с соседями. Так называли тех, кто жил рядом, но не был частью племени. Они мчались на юг, к воде, пока оставалась возможность заправляться и был жив аккумулятор. Сейчас, когда мы свободно берем то, что лежит в магазинах, – это дело привычное. Но тогда оно считалось воровством и несло последствия – наказания.
В скорости наказывать стало некого и некому. Выжившие сбивались в племена. Пытались начать все заново. Мать отца сошла с ума еще до того, как они прибыли на место первой стоянки. Она разодрала кожу лица в кровь, а после выцарапала себе глаза. Отец тоже получил дозу джаната. Но он
