или обучения, а для чтения ради удовольствия.
Вопрос о том, как и какие книги находят наиболее «благоприятный отклик» в тех или иных общественных группах, волновал еще Н.А.Рубакина, создателя библиопсихологии (как науки о восприятии и распространении книг), который призывал исследовать взаимодействие книги и читателя с учетом конкретных условий – политических, экономических и психологических [Рубакин, 1977].
В любом тексте (а тем более в художественном, с его максимально возможной, не стесненной рамками функционального речевого стиля, как в научном или деловом, свободой выражения) находят отражение все стороны личности писателя. Это является результатом как его сознательных усилий, так и подсознательных действий. По словам Ю.Н.Караулова, «за каждым текстом стоит языковая личность, владеющая системой языка» [Караулов, 1987: 8].
Н.А.Рубакин считал возможным выявление в тексте присущих автору «характера, темперамента, типа, склада ума и мышления, преобладающих эмоций, наклонности и активности или пассивности» [Рубакин, 1977: 204] и вполне разделял гипотезу Э.Геннекена о психическом сходстве читателя и писателя[5], т. е. утверждал, что читатель по своим психологическим характеристикам похож на писателя, книги которого ему нравятся [Белянин, 2000].
Мы говорим о том, что нас интересуют темы, которые тот или иной писатель выбирает для своих произведений, проблемы, которые в них ставятся, манера (стиль, язык) изложения того и другого и т. п. – все это не что иное как наша реакция на близкий, родственный нам психологический тип писателя, схожий с нашим взгляд на мир и его оценку.
Происходит то, что можно назвать «обращенностью текста» [Брудный, 1998: 145]: текст находит своего читателя [Белянин, 2000: 210]. Именно в этом смысле следует понимать слова об ориентированности текста на определенный тип читателя.
Учет этого обстоятельства особенно важен для языкового учебного процесса в связи с выбором художественного текста для урока. Любой преподаватель не раз убеждался на практике, что удачно выбранный текст существенно облегчает работу над ним прежде всего за счет того, что она проходит на «приподнятом» эмоциональном фоне. Однако при отборе текста для урока эта его характеристика учитывалась скорее интуитивно (см. об этом п. 3.2. в разделе 3).
С несколько иной позиции рассматривает феномен предназначенности текста для определенного читателя Ю.М.Лотман. По его мнению, это определяется «характером памяти», необходимой для понимания текста. «Реконструируя тип “общей памяти” для текста и его получателей, мы обнаружим скрытый в тексте “образ аудитории”. <…> Этот образ активно воздействует на реальную аудиторию, перестраивая ее по своему подобию. Личность получателя текста <…> способна “настраиваться по тексту”. Со своей стороны, и образ аудитории <…> содержится в тексте как некоторая мерцающая позиция… В результате между текстом и аудиторией происходит сложная игра позициями» [Лотман, 1999: 88].
Нам представляется весьма важной для
Автор гипотезы дал ей следующую формулировку: «Почитатели произведения обладают душевной организацией, аналогичной организации художника, и если последняя благодаря анализу уже известна, то будет законным приписать почитателям произведения те самые способности, те недостатки, крайности и вообще все те выдающиеся черты, которые входят в состав организации художника» (Геннекен, 1892: 76; Белянин, 2000: 212).
