И он тоже?
– Подельники Владимира его застрелили, – ответит я.
– Дьявольщина. Нет, вы не думайте. Я не с ними и не поддерживал их. Слишком они резво за дело взялись.
– Когда взялись? С чьей подачи? Может, видел кого или они имена называли?
– Пару месяцев как, – ответил Денис. – Но я не думал, что это все настолько серьезно. Понимаете, парню еще семнадцать лет. Молод, кровь кипит, хочется мир менять, чтобы он вокруг его персоны крутился.
– Тебя мы не обвиняем, – вставил я.
– Как сказать, – добавил Трубецкой еще мрачнее. – Он не сообщил. Это бездействие. А бездействие при преступлении – попустительство, что считается как соучастие.
– Но я… – Макаров широко раскрыл глаза от ужаса.
– Нормально все, – успокоил я его и повернулся к Трубецкому: – Не запугивай свидетеля!
– Ах, простите, господин барон. Вернее, господин сыщик! Ты сейчас вообще в другом месте должен быть, а не заниматься моей работой!
– Я вернусь, как только закончу здесь, – произнес я негромко. Даже Наумов навострил уши. – И мы уже решили все обсудить позже. Не истери!
– Простите, но я не знаю ничьих имен. При мне, когда я отказался с ними сотрудничать, ничего подобного не обсуждали, всегда держались обособленно. Думаю, что и другие рабочие вам тоже ничего не скажут.
Я прикинул, что он, вероятнее всего, прав. Никто из заговорщиков не трещит на каждом углу о своих планах и тем более контактах.
– Тут мы ничего не добьемся, – решил я. – Можешь идти. Проблем у тебя не будет.
– Обещаете? – Макаров настороженно посмотрел на шпиона.
– Даю слово. С нашей стороны тебе ничего не грозит. С его, – я указал на Наумова, который успел опрокинуть еще пару рюмок и теперь сидел, чуть скосив глаза, – тоже. Иди.
– Спасибо, – выдохнул Макаров и почти бегом бросился к двери.
– Теперь с тобой… – Трубецкой повернулся ко мне, но я перебил его:
– Со мной потом! Если ты опять пропадешь, – я решил, что говорю слишком громко, но за несколько минут Наумов упился так, что готов был захрапеть на собственном рабочем столе. Теперь его уши нам не угрожали. – Если ты опять пропадешь, да еще с единственным нормальным следом, о котором знаешь только ты – что мне прикажешь делать? Сдать тебя Виктории? Сказать, что ты тут вертишься и крутишься между задачами от начальства, от нее и своими собственными делами, пока я мечусь между квартирой Ульяны с какими-то хмырями и комнатой с заговорщиками?
– Не смей со мной так разговаривать! – он вскочил с дивана и направился к столу Наумова. – Ты не вправе!
– Да что ты, – усмехнулся я. – Ты пропадаешь в неподходящее время. Мне говорят, что ты весь в делах, но при этом тебя нет больше недели и ты не даешь о себе знать. Может, мне стоит предположить, что ты на самом деле глава Третьего отделения? И просто пытаешься меня запутать, как и всех остальных, а сам строишь козни. Остальные факты под эту теорию подогнать очень легко.
– Что
