шпиону, сказал:
– Точно, мы ж морды били? Били. Пашка-а! – и, широко раскинув руки, я бросился его обнимать, а потом через две секунды отлип и посмотрел на Ульяну: – Ситуация у нас сейчас очень непростая. Настолько, что мне сожгли два дома и сломали ногу только за прошлые пару недель. И мы с ним оба сейчас малость на нервах, только я это скрываю лучше.
– Зачем ты мне все это говоришь? – рыжая сделала большие глаза.
– Затем, что это мелочи, рабочие вопросы. А то, что знаешь ты, поможет спасти от беды целую страну, а не только одного человека. И я знаю, что мой друг, вероятно, будет против, но все равно скажу тебе. Среди твоих похитителей-анархистов или кто бы они там не были – сосед сверху. Был. Потому что всю их банду мы порешили. Однако кому-то понадобилось всех пятерых впрягать в борьбу с маленькой рыжей девушкой. Либо они решили подстраховаться, либо они поняли, что ты что-то знаешь. В любом случае – стоит сказать, что ты обнаружила. А Павел тебя как-нибудь подстрахует.
– Что он несет?
– Он немного не в себе, – ответил ей Трубецкой.
– Не делай из нее дуру. Ее похитили, вскрыли холодильник, который был тайником, и, я уверен, вынесли еще и реактивы из кофе принцессы.
– А-а-а! – завизжала рыжая.
– Что еще? – мы одновременно обернулись на нее, и я понял, что ляпнул лишнего.
– Значит, это связано с Анной-Марией?
– Язык бы тебе отрезать, барон, – процедил шпион сквозь зубы.
– Он мне еще пригодится.
– Если только в твоих эротических фантазиях, – добавил Трубецкой. – Ладно. Да. Это связано с принцессой. Но не труп. Это другое дело.
– А вот и нет, – вставил я. – Вынесли и то, и другое. Значит, скорее это все же одно дело. Если бы только остались какие-нибудь записи, результаты…
– Черт бы тебя побрал, Макс. Все это оставалось замечательной тайной, Ульяна ничего этого не знала, а значит и выпытать это бы из нее не смогли! И что теперь?
– Теперь нам надо ее спрятать в надежное место и пусть себе работает.
– У нас нет надежных мест.
– А как же мое поместье?
– То, что сгорело? – вставила Ульяна свои пять копеек, живо заинтересовавшаяся теперь нашей беседой.
– Оно частично повреждено, но там можно жить.
– Ты же сказал, что о нем знают.
– Точно, – я прикусил губу, – Извини, что добавил тебе проблем.
– Не впервой, – мрачно процедил Трубецкой.
– Ребят, – Ульяна не стала долго ждать. – Я же вела записи.
– Думаю, что все тетради вынесли, – заметил шпион.
– Нет же, вы не поняли. Я вела записи, делала копии и плюс еще отдельные пометки были. Когда они ворвались, у меня в руках был лишь один блокнот. А есть еще второй.
Девушка вскочила с дивана, протиснулась между нами и умчалась в свою лабораторию. Вернулась сюда уже с небольшой монтировкой, вскрыла одну из скрипучих
