столовой, когда наконец заметил Аделину, которая сидела в одиночестве за столиком на четверых. Я подошел к ней и спросил:
– Можно?
Она не оторвала глаз от какой-то книжки в руках.
– Ну, на этот вопрос только ты можешь ответить, – небрежно бросила она.
От недоумения я замер на месте. Наконец она поняла, что я не понял.
– Ну а чё? Я не могу знать, на что ты способен.
– В смысле?
– В коромысле. Способен ли ты передвигать руки и ноги, чтобы опуститься и присесть. Способен ли обедать за одним столом с толстой коровой Аделиной.
Тут мне вправду захотелось сбежать и поститься какое-то время. Но она бы подумала, что я испугался. Поэтому я поставил поднос на стол, подвигал руками-ногами и сел как можно дальше от нее. Не рядом, не напротив – по диагонали.
Я откашлялся и сказал:
– Еда сегодня неплохо выглядит.
Давали курицу и картошку фри.
– Не согласна.
– А ты не любишь картошку фри?
Я удивился. Все любят картошку фри!
– Если я толстая, это еще не значит, что я люблю картошку фри…
Я уже собирался вежливо намекнуть, что в моем вопросе не было ничего личного, как она вдруг прошипела сквозь зубы:
– На голову отшибленный.
Тут я взбесился:
– Если у меня амнезия, это еще не значит, что я забыл, как обращаться с жирными коровами!
Аделина медленно подняла голову. Я прижал ладони к губам, словно пытаясь удержать слова, но было поздно – слово не воробей. Я перешел границы и понимал это.
– А вот это грубо, – прогремела она.
И тут я вправду испугался. Если не принимать во внимание неуместность сравнения, она напомнила мне быков из мультиков, когда те собираются атаковать, а из широких ноздрей валит пар и злобные глазки наливаются кровью. Вдруг Аделина расхохоталась.
Все повернулись в нашу сторону. Неловко. Прямо очень неловко.
Но все же лучше, чем полный игнор.
Получилось даже весело. Я тоже рассмеялся, правда, не так громко.
– А ты изменился, – сказала Аделина, – раньше ты никогда бы не посмел сказать подобное.
– Правда? То есть мы знакомы? Мы дружили?
Аделина покачала головой справа налево и слева направо, размахивая темными кудряшками.
– А, не, такого не было. Ты… короче… в тебе содержания не больше, чем в голограмме. Обычно ты молчишь. Сидишь себе в углу. Если со всем начистоту, пока директор не привел тебя на урок, я даже не заметила, что тебя не было. И думаю, я не одна такая…
Меня как водой окатили. Я уже догадался, что не был мистером Популярность, но узнать, что ты вообще не существуешь, всегда неприятно.
Жизнь Ромена, сцена третья: главный герой в роли эктоплазмы.
Одно хорошо в обливаниях холодной водой:
