скрип ножек стула по полу.
Алесса подхватила ленту, тут же поморщившись, потому что даже такое незначительное движение вызвало боль в ключицах. Да что с ней случилось? Она что, забыла, как реагировать на доброе отношение?
Она-то думала, что испытала все оттенки одиночества, но неприятно удивилась. Ей казалось, что в новых обстоятельствах выедающее изнутри ощущение отступит, однако все произошло с точностью до наоборот: оно разрасталось, окутывало девушку плотнее. Когда в обыкновенно пустующем помещении появился незнакомец, ее изоляция стала бросаться в глаза чаще – как костер, горящий во мраке, пылать ярче.
Стиснув зубы, она упорно заплетала за спиной косу, но не успела стянуть ее лентой, как прическа рассыпалась. К черту традиции, Совету придется принимать ее с распущенными волосами.
Алесса вышла из ванной комнаты, небрежно застыв на месте, чтобы не создавалось впечатление, будто она специально принимает позу.
Данте с отсутствующим выражением на лице сидел за столом и с такой скоростью подкидывал кинжал в воздух снова и снова, что лезвие превращалось в серебристое мерцание.
Обратив внимание на ее преображение, он изогнул брови.
– Прости, – заговорила она. – Я не хотела срываться на тебя. Просто некоторые привычные вещи делать по-прежнему больно.
Данте поймал кинжал и установил острие лезвия на ладони. Когда он поднял руку, оружие осталось в вертикальном положении, умело сбалансированное.
– Я мог бы помочь.
– Нет. Не мог. – Только боги знали, способен ли ей помочь хоть кто-нибудь, однако она сомневалась, что это был он.
Алесса натянула перчатки, замедляя шаг, чтобы поправить перекрутившийся палец.
– Постоянно носи на руке повязку, особенно если ты не рядом со мной.
– С какой стати мне быть не с тобой?
– Я не буду в тебе нуждаться в присутствии наставников.
Данте, прикусив один конец ткани, чтобы перевязать ее на бицепсе, спросил сквозь стиснутые зубы:
– Ты им доверяешь?
Доверяла ли? Уж точно не тогда, когда сбегала из города и умоляла незнакомца защитить ее.
– Разумеется, – выдавила она, осознав, что тянула с ответом на вопрос слишком долго.
Данте выхватил яблоко из корзинки для фруктов, потер о рубашку и скорчил недовольную гримасу.
– А другая еда имеется?
Алесса поджала губы. Она не очень любила завтракать, а по утрам просто забегала на кухню, чтобы взять чашечку эспрессо и бискотто[3], которых хватало до обеда.
– Есть хлеб и сыр. Если хочешь, могу попросить принести чего-то посущественнее.
– Нет. Обойдусь. – Он бросил на нее сердитый взгляд, будто она предложила не накормить его, а ударить. Жуткий ворчун.
Данте носился по ее небольшой кухоньке, отрывая и закрывая шкафчики, словно жил здесь годами. Невзирая на то, что он
Бискотто – итальянское хрустящее печенье, которое часто пекут с миндалем.
