тому же ложь. Она не молилась уже много лет. С тех пор как боги отвернулись от нее и позволили Эмиру умереть. Конечно, она произносила речи, опускалась в храме на колени и устремляла взгляд в небеса. Даже временами с ними общалась. Но не молилась. Молиться – значит обнажить свою душу; предложить руку, чтобы ее взял некто невидимый. Однако принять ее непокрытую руку была готова только смерть.
Поэтому она не молилась.
– Спасать Саверио не то же самое, что искать новые способы решения математических задач, – высказала она.
– А есть разные способы?
– Можешь не верить, но да. Преподавателей не впечатляло, что я находила верные ответы, хотя и не могла объяснить, как это сделала, а ответы я находила всегда. Только вот это не деление столбиком, поэтому я планирую делать то же, что и каждая Финестра до меня. – Она подняла стакан.
Его губ коснулась улыбка.
– Ну и каков результат?
Вместо ответа с ее губ сорвался неуместный смешок, и небольшое количество воды выплеснулось через край.
– Как видишь, не превосходный, иначе напротив сидел бы Фонте, а не ты. – Она принялась водить пальцами по каплям, рисуя пустынные реки, которые высыхали быстрее, чем она успевала добавить в них воды.
– Может, стоит попробовать нечто другое.
– Чудесный совет! Премного благодарна.
– Думаешь, на этот раз получится?
– Должно.
– Это не значит, что получится. – Данте говорил так спокойно и деловито, словно не он предлагал вариант уничтожения Саверио прямо перед тем, как ей предстояло принять жизненно важное решение.
– Спасибо за вотум доверия. – Алесса поджала губы, втянув воздух через нос. – У меня есть вера.
– Во что?
– В… богов? – Избранным воинам не полагалось сомневаться.
– Ты обречена, если ждешь, что тебя спасут боги.
– Это богохульство, – отозвалась она, не в силах отреагировать эмоциональнее.
– Так убей меня. Скучать никто не станет.
Она многозначительно воззрилась на него.
– Пожалуй, воздержусь. Мне нравится мой ковер, а оттереть от него твою кровь будет непросто.
Он едва не улыбнулся, и его черты лица смягчились.
– Странная ты девчонка.
– Я не девчонка. Я – Финестра.
Алесса спустилась по последней лестнице и, завернув за угол, внезапно услышала голоса Ренаты и Томо, эхом доносящиеся из вестибюля у храма, и ее сердце ушло в пятки.
Она никогда прежде с ними не конфликтовала. По большому счету она не перечила никому. Люди давали указания, и она их исправно выполняла. Без исключений. Она даже не представляла, как с ними спорить, не то чтобы побеждать.
Томо и Рената к этому моменту должны были стать лишь поддержкой, время от времени дающими советы Алессе и ее Фонте. Но, поскольку Алесса до сих пор была одна – а военные скорее боялись ее, нежели уважали, – наставникам
