вдали.
Что если мир и есть такой вот смог,
Однажды вдруг уставший от материй?
И больше камнем быть уже не смог
И воспарил. Туман, по крайней мере
Он ближе к небесам. Так вот, Москва,
Отбросив эту всю земную тяжесть,
Оторвалась от площадей едва
И поплыла в межвременном вояже,
Сроднившись с облаками. Что ж, тогда
Последовать примеру за столицей
Придётся мне и тоже раствориться,
Пропав со всех окраин без следа.
Стучись в святые небеса
Дорог разбитых полоса
Глядит в провинциальной грусти.
Стучись в святые небеса
С обтёртых улиц, с захолустий.
С глухих запущенных дворов,
С подъездных закутков, идущий,
Сердечный не имея кров,
В полуразрушенную гущу,
Куда глаза глядят и в бронь
Ветров завьюжено одетый.
Когда в душе благой огонь –
Глаза, обращённые к свету.
И под огнём тем съёжит в дым
Печали, мрак и неустройство.
И не покажется худым
Твоё весёлое изгойство.
Дорог разбитых полоса.
И, задирая взор свой к крышам,
Стучись в святые небеса
И верь, что там тебя услышат.
Простите, незнакомец, не курю
Простите, незнакомец, не курю.
Простите, не скажу вам в снежном шторме,
Зачем я прихожу здесь на платформе
Сидеть на самой лавочки краю.
Зачем смотрю я с нежною тоской
В разъезд, где стрелок иглы раздвоятся,
Где тайной рельсы в блеске заискрятся
Оранжевой и серебра рекой.
Зачем жду, как ослепит яркий свет
Глаза ночного быстрого экспресса,
Зачем шепчу ветрам я свой привет,
Как жаркую молитву шепчут в мессу.
Зачем смотрю, как на седой вагон
Облезший сад свои бросает тени,
Играв ветвями, словно детским сном
Моих зрачков коснувшись и смятений.
Зачем в преднощных стойких холодах
Я грею о дыханье свои руки,
Зачем считаю птиц на проводах,
Вздыхая, словно с кем-то жизнь в разлуке.
Зачем я, пропуская вновь состав,
Встаю и уезжаю на последнем
Куда-то к никому и в никуда…
Как и пришла – негаданно, бесследно.
Постсоветская трагедия
В замызганном неспальном городе,
В забытом богом, позабытом чёртом,
Плетёшься во дворе, в панельном коробе,
По
