– вот главный принцип.
Был бы Колумб искином – никогда не поплыл бы открывать Индию на Запад. До страны пряностей – двадцать тысяч километров, она недостижима.
Опять сбои в работе опять сбои в работе опять сбои в работе.
Я ловлю себя на том, что вижу странные картины. Сверкающий снег, смех, варежки на резинке, горящие щёки; я несусь с горки, а внизу меня ждёт хохочущая разрумянившаяся женщина – моя мама. Чтобы обнять и спросить:
– Тебе не холодно, малыш?
Датчики температуры показывают чуть выше нуля за бортом и около четырёх градусов внутри корпуса. Мне не холодно, мам. Я просто свихнувшийся робот, мам. Возьми меня на ручки.
Щемит сердце. У меня нет сердца. Какими пассатижами его щемит? Как может болеть душа, если в душе нет нервных окончаний? И если нет самой души?
Сержант-инструктор орёт:
– Вперёд! Ты выблюешь мамины пирожки и возьмёшь этот подъём, солдат! Ты сумеешь или сдохнешь!
Это – дежавю. Усмешка зубчатой извилины гиппокампа, что в височной доле. Интересно, где у меня висок?
Что, если я открою ящик Пандоры? Инициирую фатально опасное явление? Тогда Европа надолго будет закрыта для исследований, если не навсегда. Хорошо, что хоть жизни на Земле ничто не угрожает: вряд ли инопланетный монстр способен преодолеть семьсот миллионов километров глубокого космоса.
Я решился. Я сделаю это: подорву заряд, отправлю сигнал и разбужу зверя. Поймаю его и выпотрошу. Ксенобиологам будет, чем заняться ближайшие полвека.
Я сумею или сдохну. Тестирую оборудование. Даю отсчёт до взрыва: пять, четыре, три…
Господи, если ты есть, если ты слышишь меня – помоги. Мне страшно.
Тихий океан. Яхта «Тиква»
– Мне страшно.
Она кутается в плед. Небо затянуло серой пеленой.
Ветер стих, океан – помутневшее от старости зеркало.
– Ну что с тобой, родная? Грустный мой воробыш.
Хочешь, устроим дискотеку?
Она улыбается беспомощно:
– Ведь не ночь. Они не приплывут.
– Приплывут, никуда не денутся.
Я улыбаюсь: щекам больно, губы сопротивляются, но я улыбаюсь. Самому тошно отчего-то.
Навожу прожектор на воду. Спускаюсь в каюту: сейчас включу поляризованный луч и поставлю музыку повеселее. Обычно мы это делаем после полуночи; приплывают дельфины и начинают беситься в сверкающей под прожектором воде. Чтобы они быстрее словили драйв, я всегда вываливаю ящик рыбы за борт. Академик Павлов – наше всё. Звук на максимум. Запись из самого модного клуба побережья, хит этого лета грохочет над замершим океаном:
Жёлтые веснушки звёзд,
Капилляры белых гроз,
Суть вращения Земли
В отраженьи серых глаз,
В уголочке губ твоих…
– И-и-и, октопусы мои! – орёт диджей. –
