тебя по тактике «отлично», умник? Капрал, покажи ему.
Я присвистнул: на экране сканера – звёздное небо над океаном, мириады точек.
– Тут что, все вахи планеты?
– Нет, от силы три сотни. Просто они купили на Али контейнер вот этого.
Майор показала мне помятый алюминиевый корпус размером с ладонь. Я вспомнил: химическая грелка для любителей зимних прогулок. Можно сунуть в варежку, карман куртки или положить под задницу.
– У неё температура тридцать семь, тепловизор воспринимает как человека. Эти ублюдки раскидали грелки по всей «зелёнке», и вычислить цели невозможно. Ясно, надпоручик? Отстанешь теперь с дурацкими вопросами?
Она развернулась и пошла, звякая протезом по рукоятке «шмеля» в набедренной кобуре. И тут меня осенило.
– Подождите!
Майор выслушала. Хмыкнула:
– Звучит толково. Говоришь, обнаружат себя?
– Конечно. Вахи – ребята горячие. В их правилах – не ждать, мстить сразу. Иначе не по-пацански. Мы их выманим.
– А ты ничего. Соображаешь. Попытаемся, всё равно терять нечего. Вдруг получится?
– Получится. Я везучий.
– Действуй, парень.
Мула загрузили по набросанному мной списку. Горб гранатомёта делал его похожим на верблюда; сканер болтался под брюхом, будто робот забеременел. Привинтили новые ноги, заменили разбитые камеры запасными. Механизм подрагивал, заряжаясь, и косил на меня оптикой, гоняя диафрагму в режиме тестирования – словно мог волноваться.
Я хлопнул по разбитому пулями боку и прошептал:
– Давай, родной. Попробуем. Иначе ребятам крышка.
Мул вздохнул вентилятором и вскарабкался на бруствер. Дорогу он запомнил; прячась по складкам местности, добежал до намеченной точки без приключений. Меня вдруг самого начало колотить, как недавно колотило шестиногого.
– Работаем.
Капрал кивнул и застучал по клавиатуре.
Мул аж присел под загрохотавшим орудием; ствол плевался каждую секунду, веером рассыпая по «зелёнке» осколочные гранаты. Я представил, как вахи жмутся по кустам и ругаются в зенит. Но это были цветочки.
Щёлкнула крышка опустевшего барабана, и тут же мул разрядил в небо ракеты. Звонко развернулась невесомая сетка голографического экрана, которыми нас старательно снабжали бездельники из Группы пропаганды.
Над «зелёнкой» прошелестел стон невероятного страдания, исторгнутый тремя сотнями глоток.
Думаю, их возмущение наверняка бы разделили все искусствоведы Земли. Рисование – не мой талант. Портрет лидера вахов я наскоро изуродовал ослиными ушами, да и надписи были кривоваты и, скорее всего, с орфографическими ошибками – я не силён в их языке. Зато там доходчиво рассказывалось, какие именно животные и в какие именно отверстия имели интимную связь с лидером, с его родственниками обоих полов, а также со всеми вахами, наблюдающими эту хамскую инсталляцию.
Тишина длилась секунду.
