слёзы. Но ему не было дела до моих страданий. Он навалился на меня всем телом и прижался своим горячим лбом к моему лбу. От боли мне сделалось очень дурно, голова кружилась, тошнило. Я чувствовала, как по ногам течёт кровь. Мне стыдно признаваться, то в те минуты я совсем не испытывала отвращения к моему мучителю. Я и не думала никого звать на помощь, и даже когда вскрикнула от боли, побоялась, что меня кто-то услышит из сотрудников и прибежит спасать меня. Несмотря не все мои физические муки, я не хотела, чтобы этот момент кончался, ведь я наконец была с ним. Я чувствовала его дыхание, я слышала биение его сердца, я чувствовала его прикосновение. Наши руки сомкнулись. И я подумала, что если он сейчас разомкнёт их, то я непременно умру.
По лицу Ксении катились крупные слёзы и капали ей на колени. Любовь так сильно затуманила ей мозг, что она даже не понимала, насколько мерзко поступил с ней этот человек. И я не собиралась молчать или поддерживать её. Я сказала с презрением:
– Ксения, ты что, не понимаешь, что ночью этот поганый тип изнасиловал тебя? Как ты после этого можешь хорошо отзываться о нём и, главное, любить?
– Зина, я прошу, не говори так! – воскликнула она, расплакавшись ещё сильнее. – Это было не насилие, это был зов сердца, я точно знаю!
– Зов сердца? – хмыкнула я. – Почему же он по зову сердца не искал тебя столько лет?
– Зина, замолчи! – приказала девушка и закрыла ладошками уши.
– Ладно, – вздохнула я, окинув её понимающим взглядом. – Было и было. Что ты теперь собираешься делать?
– Ждать, – твёрдо сказала она и встала с кресла.
– Чего ждать? – не поняла я.
Оставив мой вопрос без ответа, она поднялась наверх. А я осталась сидеть в кресле до тех пор, пока не догадалась, что имела ввиду Ксения. «Ну, конечно, – подумала я, – она надеяться, что у неё будет ребёнок!»
Через десять дней, когда праздничные дни сменились будничными, Ксения отправилась в больницу, по всей видимости, с замиранием сердца. Мне, честно, было не столь важно, какое заключение даст врач. Гораздо сильнее меня беспокоило состояние девушки в том случае, если сие заключение будет для неё неутешительным. Я до смерти боялась её разочарования, которое могло привести к чему угодно, ибо эта безумная любовь убивала в ней здравый смысл. Но то, о чём она грезила, как я полагаю, без малого шесть лет, свершилось. Она прибежала из больницы и объявила мне о беременности. Когда-то я смела представить, что однажды у Ксении будет ребёнок. И от этой мысли на душе становилось светло и радостно. Но когда я узнала, что это произойдёт на самом деле, не чувствовала ничего, кроме успокоения. И мою холодность легко объяснить. Я не могла смириться с тем, что моя Ксения родит ребёнка от этого негодяя Виктора.
– Наверно, стоит отцу сообщить, – сказала я сдержанно, чем немного испугала Ксению, судя по её выражению лица.
– Да, ты права, – согласилась она. – Но что я ему скажу, если он спросит
