Тогда никакая тройная тяга не поможет, – подумал Шурка на бегу, – а так мы быстро управимся и вечером будем на Ледянке, может, на сомят посидим».
В грозу
– Смотри-ка, рона, бороньим зубом махнуло, – не то восхищенно, не то опасливо сказал дед Иван, показывая на огромный росчерк молнии над головой.
Не успел Шурка переспросить, как вслед за ярким светом грохнуло над головой так, что вздрогнула земля, а на небо стало страшно смотреть. На том берегу Самарки полыхнуло пламя – одиноко стоящий вяз враз надломился пополам и загорелся.
– Во дела, а я думал стороной пронесет. Сергей, мерекаешь? Беги к Ракчеевым на стан, они у Кривой ветлы чилигу режут, веники вяжут, попроси бредень, если они сами не будут рыбачить. Красота в грозу-то водить, непременно с уловом будем.
Серегу не надо просить дважды. Толкнул лодку – и на той стороне.
– В грозу, как и в ледоход, вся рыба к берегу жмется.
– А почему так? – Шурка удивленно смотрел, как после каждого удара грома мелкая рыба выпрыгивает над водой.
– Ну, Илья-пророк разошелся, – пристально взглянув на небо, произнес дедушка.
– Какой Илья? – тут же переспросил Шурка.
– Как какой? Заведующий небесными делами.
– Деда, ты веришь в Бога? – Шурка спросил и сам испугался своего вопроса, а может быть, ответа, который непонятно как потом что-то обязательно изменит в Шурке.
– Верь не верь, а что-то вокруг нас есть такое, что нам не дано понять.
– А что вокруг нас?
– Все, кто умер, – просто и с какой-то легкой решительностью сказал дедушка, – души их вокруг нас всех, и они мучаются. Вдруг это так?
– От того, что кто в аду, кто в раю, да? – выдохнул Шурка.
– И от этого, но я о другом. Они не могут нам сказать, что загробная жизнь есть, они не могут нам доказать, а мы не верим в их жизнь. Вот так и живем как бы на разных берегах, они нас видят, хотят помочь нам, хотят неразумность нашу поправить, подсказать задним умом, как надо правильнее жить, а не могут. Они видят, а мы слепы. В этом наша беда, может. Ну-ка, Шурка, давай уйдем подальше от стана, а то тут железа много: коса, телега… не быть бы беде, видишь, как молния-то бьет!
Они встали и ушли по отмели к красноталу. Отсюда сверху реку можно было видеть всю в ширину – до противоположного берега. Напротив, еле-еле в темноте густого леса, угадывался Кунаев ключ, летом пересыхавший, но хранивший в себе сумрачность, заболоченность и великое множество комаров. Но это Шуркой не воспринималось как враждебность Ключа к людям. В нем было много и щедрот – черной смородины и ежевики.
– Летось, вот в такую же пору, Авдей шел с вилами вечером с поля: ахнуло по железным вилам – и нет Авдея, бабенкам хоть бы хны, а он лежит почерневший весь. Одногодок мой, вместе в Царицыне служили в царской еще армии, вместе ушли домой. Так вот.
– Деда, зря, выходит, мы два дня старались с перетягами-то, сом уж точно сегодня на охоту не выйдет, а?
– Наверняка так. Не повезло
