хорошо меня приложили…
А кстати, кто этот гад?!
Голоса звучали совсем рядом. Кто-то переговаривался едва ли не в метре от меня.
Та-а-к, сейчас глянем, куда нас занесло.
Приподняла веки, осторожно так, чтобы не выдать себя. Взгляд уперся в знакомые обои в цветочек.
Что за!..
Забыв обо всем, резко села и широко распахнула глаза.
Так и есть, я в своей квартире, на собственном диване. А напротив в кресле, что шло с диваном как гарнитур, сидит та безымянная девочка-монстр…
Все в том же вырвиглазном сарафанчике.
Только на этот раз еще и в солнечных очках, подозрительно смахивающих на мои, купленные прошлым летом в Анапе!
Увидев, что я очнулась, она широко улыбнулась. Затылок взорвался болью, напоминая, что случается после этих улыбок. Застонав, я схватилась за голову и рухнула обратно на подушку.
– Сильно болит? – сочувственно поинтересовалось маленькое чудовище.
И сунуло в рот черствый сухарь.
Рядом на журнальном столике лежала горка таких сухарей. Их я тоже узнала. Это были кусочки бородинского хлеба, забытые в хлебнице еще на прошлой неделе.
– Уйди, чудовище – простонала я, прикрывая глаза рукой. – Ты мне снишься!
Да, так и есть. Мне все снится. И гопники, и девочка с глазами-дырами, и сгоревшая «десятка»…
Я спокойно приехала домой на такси и завалилась спать на диване. А все это… (тут захотелось помянуть нечистую силу и Ларкин ликерчик) – все это просто кошмарный сон.
– Не-а, – она еще и ногами болтать начала. – Я настоящая. Можешь потрогать.
Даже руку мне протянула.
Я отодвинулась. Мало ли что. Перед глазами слишком ярко стояла картина того неудачника, который сгорел, едва попытавшись схватить ее за руку.
Незваная гостья поняла – к физическому контакту я пока не готова. Хмыкнула и откинулась в кресло.
– Скудно живешь, – сообщила она, бросая в рот новый сухарь. – И еда у тебя так себе.
Я уставилась на голые коленки, торчащие из-под ее подола. Потом перевела взгляд ниже, на белые носочки и белые кеды.
На всякий случай протерла глаза.
– У меня галлюцинации. Галлюцинации, – повторила, желая себя убедить. – Это все из-за нервов и стресса.
– Алирэ, – из угла комнаты раздался тихий мужской баритон бархатистыми нотками, от которого у меня внутри все сладко заныло, – я могу ее деактивировать, если она вам угрожает.
Моя голова сама собой повернулась в ту сторону. «Внутренняя богиня», кряхтя, поднялась, стряхнула пыль с высохших мощей, проскрипела суставами и сделала охотничью стойку.
Я почувствовала, как мой рот открывается сам собой, а глаза становятся все больше и больше. Сердце сначала прыгнуло в горло, потом резко упало вниз и забилось где-то в районе желудка…
– Мать моя женщина! – вырвалось из меня. – Где таких делают?!
