тихо сказала Лада, – наша птичка мертва.
– Представляю, как эти бахулы сейчас в порту удивились! Были – и раз, никого нет! Пустота! Небось, решат, что у нас рвануло что-то к херзац матерах!
– Ты сгущаешь краски, – сказал Томаш. – Двигатели же недавно работали, тепловой след всё равно остался.
Он открыл глаза. И невольно потёр плечи, как от озноба. В лицо била невыносимая темнота, лишь где-то у потолка одиноко мигал красный люминофор, но Томашу казалось, что и тот постепенно сходит на нет, как биение умирающего сердца.
– Долго! – пожаловался Джамиль.
– Это небыстрая процедура, – сказал Томаш, хотя и сам уже не мог терпеть этот могильный мрак.
– Воздух, – продолжал ныть Джамиль, – воздух же не поступает больше, рециркуляция не работает, системы жизнеобеспечения…
– Прекрати! – одёрнула его Лада. – Мы часов через десять только задыхаться начнём!
– Всегда было интересно, отчего люди умирают на таких кораблях, – послышался голос Насира. – В смысле, какая хараза до них раньше добирается.
– Хо-холод? – предположил Джамиль.
Можно было подумать, что воображаемый холод уже выламывает ему кости.
– Нет, отчего же холод? – сказал Томаш. – Откуда ему здесь взяться?
– Да уж, какой к херзац холод! Скорее, зажаримся! Реактивный же работал недавно, а охлаждение вырубилось!
– Вряд ли зажаримся, – сказала Лада. – Просто станет немного теплее. Движок долго охлаждался, температура уже упала. Я бы поставила на углекислый газ.
– Давайте тогда, что ли, дышать по очереди! – рассмеялся Насир.
– Перестаньте, пожалуйста! – застонал Джамиль. – Вы не можете о чём-нибудь другом поговорить?
Люминофор под потолком мигал всё тише и тише.
– Если в космодроме нас всё-таки потеряли, – сказал Насир, – то всё может гораздо быстрее произойти. Влетит в нас кто-нибудь – и всем полный херзац!
– Мы всё же на поясе стоим, – сказал Томаш. – Самая безопасная орбита над Бакаром. И никто нас не потерял. Потеря сигнала от корабля на несколько минут – дело штатное.
– Я люблю, когда ты с такой уверенностью говоришь, даже если это херзац полный! Вот что для настоящего аотара главное – производить, елдыш его, впечатление! Без этого команда сто раз штанишки обмочит, пока до места доберёмя!
– Насик, – фыркнула Лада, – хватит!
– Я тебе не Насик, иноземная женщина!
– Прекратите вы оба! – крикнул Томаш. – Всё у нас в порядке. Сейчас…
Он не договорил. А что сейчас? Когда уже можно начинать волноваться? Он и сам точно не помнил, сколько должна длиться полная перезагрузка.
– Очень долго! – заныл Джамиль. – Почему так долго?
– Сейчас, – проговорил Томаш, – сейчас…
В глаза ударил свет, он вздрогнул и прикрылся ладонью. Послышался мягкий шелест системы рециркуляции, который Томаш обычно не замечал.
