гармония заложена в этих словах.Какой вдохновенный ритм.
Учитель – как большой колокол,
С которым ищут созвучия малые колокола.
Учитель – как Солнце,
С которым ищут созвучия его Планеты.
И в этом вечном стремлении
Ученика и Учителя друг к другу
Заложена главная жизненная сила.
Ни с чем не сравнима Любовь и щедрость Учителя,
Давшего зерна Знания.
Велика Его Радость,
Когда Он видит стремление ученика
Познать Истину!
Вы чувствуете – это ритм, это стихи. И это ваш ритм, ваши стихи. Специально я выписал отдельно этот вдохновенный монолог, придав ему форму стиха, чтобы вы посмотрели на него со стороны. А дальше у вас – в исполнении хора стихи Тагора, обрамленные музыкой. И вот за это, созданное вами, большой вам поклон. Именно в такой работе – ваша стихия, ваше предназначение. А ваша запись на радио цикла сочинений Бориса Лисицына? Так и звучат во мне ваши слова, сказанные перед началом цикла. Тот же ритм, что и в аккорде «Учитель и ученик», то же горящее и зажигающее вдохновение, накал души, накал устремления. Хороша и задумка выступить по радио с композицией на темы Живой Этики, с использованием материалов из жизни выдающихся людей, с использованием духовной музыки разных эпох.
Думаю, что вам была бы по силам и пьеса Н. К. Рериха «Милосердие», опубликованная впервые. Хорошо бы ее поставить, как это виделось Рериху – в синтезе музыки и пластики, цвета и действия. Мистерия древних, поднятая до космического звучания настоящего. Посмотрите обязательно журнал «Советская драматургия» № 1 за этот год. Если не достанете, я вам вышлю. Идите этой широкой дорогой – она ваша.
Все остальное уложится вдоль нее.
И, пожалуйста, если что неясно в книгах Учения, спрашивайте, не проявляя стеснения…» (июнь 1983).
Дорогой Друг, вечерами, в свободное от мирских игрищ время во Дворце культуры, а затем и в Межсоюзном Доме самодеятельного творчества, влекомый желанием понять и принять религию не только по книгам, но и реально – изнутри, я стал посещать православную церковь, стал присматриваться к ее ритуалам, к ее внутрицерковной жизни. Да и Сергий Радонежский, который в Живой Этике рассматривался, как нравственный светоч земли русской, был сочленом православной церкви, основоположником ее монастырского уклада. И это являлось дополнительным стимулом для моего движения к Храму. К тому же, были еще свежи в памяти мои лагерные мордовские и пермские сны.
Я шел по прекрасному городу, улицы которого были вымощены плитами разных цветов и оттенков. Необычайна была и архитектура зданий, окрашенных в светлые тона золотисто-желтого и голубого. По улицам в ниспадающих до земли хитонах двигались мужчины и женщины. Покрой их тканей был прост и изящен. И каждый из идущих знал, что это не столько улицы города, сколько пути жизни, по которым спускались они в низины мрака или, напротив, возносились
