белые сферы.Сделав виток, на серебряный эллипсис входишь
Для вдохновений.
«Преосвященнейший Владыка, – писал я во втором послании архиепископу Гедеону после краткой встречи с ним, – видимо, не смог я донести до Вас то, что хотел сказать и о чем посоветоваться. Я почувствовал, что произошел диссонанс между тем впечатлением, которое оказало на Вас мое первое «послание» к Вам, и тем, как Вы восприняли и меня, и нашу беседу. В одном фильме был интересный эпизод. В поезде везли раненых. Один из них постоянно просил воды и, порываясь встать, умолял: «Братишки! Воды – горю я, братишки». Иногда ему приносили стакан воды, но, в основном, глядя на его мощное тело и красное лицо, шутили: «Куда ты денешься с такой-то мордой – тебя и палкой не перешибешь».
Утром его нашли на постели мертвым. И притихли все, поняв вдруг, сколько глухого безразличия проявили к человеку, которому можно было как-то помочь. Нечто происходит и со мной…
За малой деталью жизни (по неведению вовремя не обвенчался) неужели не видно моего искреннего и истинного устремления к Господу?… Ваше Преосвященство, как к Посреднику между Господом и землей, я снова обращаюсь к вам: «Отче! Прими меня в число наемников твоих».
Владыка, жизнь моя не была легкой и праздной. Трава-лебеда, простая вода и недостаток хлеба были основным рационом моего блокадного детства. И Господь сохранил в это лихолетье. Господь сохранил и тогда, когда влетел в квартиру снаряд, выбил окно, пролетел через дверь в кухню и там разорвался. Стены разворотило, но меня не тронуло и осколком. Не будем говорить о полуголодных и полураздетых послевоенных годах – они коснулись половины России. Но после 8-го класса, пройдя при температуре около 40° медицинскую комиссию при поступлении в летное училище, в этот же день я был на операционном столе. «Еще бы два часа, – сказала доктор отцу, – пришлось бы вам хоронить своего сына». Прорвавшийся аппендицит закрыл мне дорогу в небо. После военно-морского училища – тюрьмы и лагеря, а с ними – сердечная недостаточность и больницы. И лишь воздержание во всем привело к прекращению болезни. Всю свою жизнь не имел я ни лишнего рубля, ни лишней одежды. Стол, стул, кровать и книги – вот все, что окружает меня в моем доме. Иконы и Крест Животворящий – мое богатство, а не золото и серебро, хрусталь да бархат. Заповеди Иисуса наполняют сердце мое, а не праздные увеселения и бесцельное времяпрепровождение. Но физическое воздержание – это же монашеская аскеза. Таков путь мой, Владыка, который и привел меня к порогу Вашей обители, поскольку сказано Им: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником»… Независимо от того, примете ли Вы меня в лоно церкви Христовой, позволите или нет быть пастырем овец Его стада, всегда будут звучать в сердце моем слова Великого Учителя: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко мне не будет алкать, а верующий в Меня не будет жаждать никогда». На Вашу премудрость уповаю, Владыка, памятуя, что «всякий просящий получает, а стучащемуся отворят» (июль 1983).
Тропа Пути должна дышать озоном
Стремления ко мне. Не оступись —
На
