рот маринованный грибок.
– Замечательные грибки, рекомендую.
– Грибки? – при этом слове доктор Извлекунов ужаснулся, решив, что собеседнику давно все известно, и он тянет время, после чего – из тех или иных соображений – прикроет их лавочку, еще не столь широко разгулявшуюся, как уголовный рот.
Но вот испарился Кушаньев, и человечек отложил вилку. Он промокнул салфеткой рот и переглянулся с окулистом.
Полюбовавшись скандалом без жертвы, он знаком подозвал ошеломленного метрдотеля.
– Я все оплачу, – сказал он. – Если вы с Гамлетом развяжете языки, то превратитесь в дорожные покрытия. У нас в городе идет большая работа… И дураки объединяются с дорогами посредством катка, гудрона, мазута… ну, ты меня понял, быть тебе или не быть.
Метрдотель прижал руки к сердцу: не вопрос!
Человечек повернулся к Извлекунову.
– Разговор состоится, – постановил он и встал. Хромая, благо снайпер стрелял дважды, он двинулся к выходу. При этом кривой человечек не без приятной грации опирался, как и положено, на баснословную антикварную трость.
19. Куккабуррас
Маленький, невзрачный, хромой и одноглазый человечек; вообще малоподвижный инвалид, счастливая жертва, уклонившаяся от многих покушений, носил фамилию Куккабуррас. Никто, конечно, не знал, была ли эта фамилия подлинная, выбрал ли он ее себе сам, или ему ее где-то назначили без всякого согласия и спроса – существуют же в мире такие места, где имена изменяются по злостному или доброжелательному, но неизменно стороннему произволу. Человечек предпочитал инициалы Л. М., которые тоже, возможно, выбрал себе сам в благодарность и честь известной табачной марки, хотя ему и указывали уже в среде «его равных», что курить такую дешевку – западло. Эл-Эм настаивал на своем, и спорщики отступали. «Лазарь Милорадович – чем это вас не устраивает? – спрашивал у них Куккабуррас. – Купеческого смысла, замеса и замысла человек».
А потому случалось, что изредка к нему обращались и так.
Длинный белый автомобиль, ожидавший Л. М. перед входом в ресторан, распахнул двери. Неразговорчивые с детства молодые люди пропустили сначала шефа, а потом уже остальных, предварительно заставив поднять руки и ощупав одежду. Щупали Гастрыча, чернявого Извлекунова, своим засаленным видом портившего ослепительный белый автомобиль, и обоих Артуров Амбигуусов, старшего и младшего.
Младший Амбигуус, пока не изготовил себе достойную копию, окончательно забросил учебу; отец состряпал ему справку с наркологическим штампом – все-таки документ.
– Философия всего этого дела, дорогие мои, – вдруг заговорил Куккабуррас, – стоило лимузину тронуться с места. – Общая философия бизнеса – на чем она будет строиться? Вот что всегда и везде интересует меня в первую очередь.
Здесь отличился Амбигуус-ст�
