она. – Мы же совершенно забыли…
– О чем ты, лапочка? – Амбигуус вынул волос и употребил некогда рыжий рыжик. Волос он положил на край тарелки для показа жене.
– Он пошел в туалет. Мы опять забыли, что там…
Старший Артур Амбигуус откинулся в хозяйском кресле. Действительно, они упустили из виду нечто важное. Вся незадача заключалась в том, что они не могли позволить себе даже малого подобия евроремонта. И делали по-простому. Поэтому поголовное восхищение сразу же показалось ему, Артуру, неискренним и дежурным. Но, может быть, гости еще и не отстрелялись. В кабинете, куда направился Извлекунов, употребивший чересчур много жидкости переменного градуса, творилась вещь немыслимая, невыносимая в приличном доме потомственного интеллигента, женатого на простой потомственной бабе.
Все произошло после того, как поменяли сантехнику. Анюте не нравился ее унитаз, он казался ей ветхозаветным и допотопным, ибо грозил нечистым потопом; он никак не соответствовал не только международным нормам, но даже тому, что ей приходилось видеть в облагороженных вокзальных уборных. Салатная зелень, небесная синева, розовые мечты – все это были расцветки, которых она желала, и унитаз заменили вместе с бачком.
«Мамочка! – хрипло позвал ее слесарь, который принес в бесполой шапочке цемент и сильно шатался. – Мамочка!»
Его швыряло от стены к стене с периодическим выбросом в удобство.
Анюта принесла валидол, потому что решила, что слесарю плохо после вчерашнего, однако ему было благодатно после сегодняшнего.
«Мамочка, попрощайся с горшком!» – пригласил он и выдрал сосуд из каменистого пола, на поверку оказавшегося отчасти земляным. Новый горшок, цвета встреч и прощаний, установили – по причине неровности пола – на небольшом возвышении, и вышел как будто скромного вида трон. Из-за бугристости основы плитка легла средненько, и новое вместилище отходов – а будучи купленным, и доходов – осталось окруженным тонкой полоской землицы. Она напоминала не то бесполезный для укрепления крепости вал, не то ров, не то прихотливый узор. Это была настоящая, очень старая земля, которая почему-то встречалась даже под половицами четвертого этажа.
«Старые перекрытия, мамочка», – улыбнулся слесарь, годившийся ей в непутевые и неблагодарные сыновья.
Земля плодоносит, это общеизвестный факт. Специально там, разумеется, никто ничего не сеял. Но нечто поселилось самостоятельно: не слишком разумное и вечное, но достаточно постоянное: позднее, по чистой случайности занимаясь уборкой, Анюта обнаружила позади трона три длинных, абсолютно белых пластинчатых гриба на хилых ножках. В их смертоносных качествах сомневаться не приходилось.
Анюта Амбигуус дождалась Артура-старшего и не без гордого ликования указала ему на рассадник отравы. Она намекала на скаредность супруга, не давшего денег для нормального обустройства удобства.
Амбигуус, помнится, тогда испытал уже давно забытый приступ
