Без маски даже его голос зазвучал иначе. Никогда прежде Помона не слышала голосов, которые можно было почувствовать, как прикосновение руки.
– Весь мир, – сказала она.
Ти-Цэ приподнял уголки тонких кошачьих губ в невесомой улыбке. Сердце Помоны пропустило удар.
– Мы выбрали правильного человека. Я благодарен судьбе – верите вы в нее или нет, – за то, что вы здесь.
Он положил руки на колени скрещенных ног и низко ей поклонился.
Сухое рыдание вырвалось из груди Помоны. Ти-Цэ не выпрямлялся: он слушал ее с наслаждением родителя, который стремился запечатлеть в памяти первый крик новорожденного ребенка.
20
Старая звезда почти совсем скрылась за горизонтом. Ночь тушила разведенное ею перед сном ярко-красное пламя.
Помона справилась со своими чувствами и теперь сидела рядом с Ти-Цэ тише воды, ниже травы. Ее ноги по-прежнему болтались над пропастью между прутьев перегородки. Ти-Цэ своим привычкам не изменял и сидел, скрестив ноги.
Мужчина снова взял в руку персик, который мог теперь съесть без помех. Правда, голод утолить он не спешил: Страж снова повертел его перед глазами так и сяк.
– Ти-Цэ. – Помона отважилась повернуться к нему. Тот сделал знак, что слушает. – Ты говорил, что вы живете на персиковых деревьях.
– В случае с нашим домом правильнее будет сказать на персиковых древах. Верно.
– А насколько они большие? Как это, в Сером замке?
– Побольше, – ответил Ти-Цэ и нахмурился. – Да. Пожалуй, побольше будут. Мы древам – что гусеницы здешним соснам.
– Заметь, на этот раз это ты сказал, – пробубнила Помона.
Ти-Цэ хмыкнул.
– А что тогда это за гигантское дерево? Оно не похоже на фруктовое. Это дерево… сухое.
– Перед тем, как строить Серый замок, сюда привезли молодое персиковое древо. Надеялись, что приживется, и будет напоминать о доме. Но… Сами видите. В этом крае оно осыпалось и засохло. Это и неудивительно, не понимаю, о чем наши думали. В общем, гнезда строить стало не из чего, и было решено построить каменные комнаты.
Он вздохнул.
– Почему древа здесь не приживаются? – спросила Помона. – Почва, кажется, неплохая.
– Это не обычное домашнее растение, – ответил Ти-Цэ, будто она спросила что-то уж совсем очевидное. – Персиковое древо не просто «растет», а мы не просто на нем «живем». Мы зависим друг от друга, существуем в равновесии, и одного не может жить без другого.
Ти-Цэ надкусил персик. Пожевал, глядя на догорающие искры дня.
– Видите ли, как и все в мире, мы с древом взаимосвязаны. Мы нуждаемся в пище, и древо ее дает – персики. Но и оно нуждается в пище, и мы ей ее даем – свои тела.
– Имеешь в виду, после смерти?
– Естественно. В почве тела поедают корни и принимают нас в себя. А в благодарность
