спасибо и, схватив рюкзак с полу, вышел из дома, волоча за собой велосипед.
Рассекать свежий тёплый воздух – вот чего мне так не хватало всю холодную зиму. Я проехал дом с задёрнутыми шторами – плюс ещё один человек с посттравматическим синдромом. По тротуарам прошла парочка школьников из начальной школы с огромными рюкзаками за спиной. Мне навстречу даже попался наш жёлтый школьный автобус.
– Куда катишь, придурок? – выкрикнул кто-то знакомый из открытого окна.
– К маме твоей, – никто не должен был испортить мне этот день. Поэтому, я засмеялся и завернул за угол, прямо к дому Мэдс.
Она ждала меня, сидя на крыльце. Полупустой рюкзак лишь видимость того, что она идёт в школу. Рваные легинсы, чёрная юбка, ботинки на шнурках и чёрная кофта с треугольным вырезом и рукавом чуть ниже локтя.
– Ты быстро сегодня.
– Где твой отец? – спросил я. Обычно, она боялась так нагло пропускать автобус.
– Ещё не пришёл.
– На кой хрен портфель тогда?
– Я же не могу вернуться домой с пустыми руками.
Мэдс села сзади, обхватила меня руками и, оттолкнувшись ногой от земли, мы отъехали от её дома.
Город у нас был маленький. После столь жутких событий количество жителей поубавилось, зато какое-то время сюда часто съезжались «туристы». Те, кому очень хотелось увидеть место, в котором жил наш городской убийца. На улицах, которые я проезжал, снимали криминальную документалку, в основном состоящую из «В этом доме жила эта жертва, в этом доме другая жертва, а прямо из этого окна вытащили ребёнка». Тогда я был ещё слишком мал, да и папа увёз меня из города на время съёмок, чтобы я не слышал ничего лишнего и не травмировал себя. Он волновался за меня больше всего на свете.
Мы проехали последние дома, чтобы выехать из Гемпшира понадобилось меньше десяти минут. Зелёные деревья мельтешили, мы завернули на узкую тропинку, один раз ветка хлестнула меня по лицу. Я остановил велосипед у холма, мы слезли с него и оба взялись за руль, волоча наш транспорт вверх.
– Как думаешь, что сделает твой отец, если узнает, где ты сейчас?
– Он, – я ненавязчиво улыбнулся, представляя его лицо, – приставит ко мне охрану и скажет, как плохо ты влияешь на меня.
– Ах, я, значит.
Идеальная поляна, идеальное место. Мы бросили велик на землю, я спросил Мэдс распечатала ли она то, что хотела. Она лишь коротко ответила да, после чего открыла портфель и достала плакат с очертанием человеческого тела.
– Спорим, ты задолжаешь мне?
– Задолжаю тебе? – я покрутил его в руках, всматриваясь в обведённые фломастером органы.– Казалось бы, ты никогда не была так глупа, но сейчас ты явно разочаровываешь меня, Мэдисон.
– Фу, Мэдисон… Я же просила не называть меня этим дебильным именем.
– То есть, твоим именем?
– Плевать, –
