зевнул Саша. – Он что ни день ездит.
– Да нет же! – оборвал его Алекс. – Наш граф! Михаил Семенович! Приехал к Витту.
Казначеев переменился в лице.
– Он тебя видел?
– Нет. Его сразу пригласили в дом. Вряд ли он знает, что мы здесь.
Сашины губы дрогнули в горькой усмешке.
– А если и узнает? Кто мы ему? Сватья-братья? Мы здесь каторжные. У нас на лбу клеймо. Захочет его сиятельство из-за нас ссориться с Виттом?
Фабр поник. Он понимал правду друга. Но эта правда довела бывшего адъютанта сначала до стакана, а потом… Алекс нехорошо покосился на пистолеты.
– Ты что удумал?
– Ничего, – буркнул Саша. – Чистил их.
– Оно и видно, – разозлился француз. – Опустился ниже некуда! Станем за себя графа просить, что ты ему скажешь?
– А то и скажу, – почти выкрикнул Казначеев. – Христом Богом молю, ваше сиятельство, заберите нас отсюда. И в ноги. А уж там, как ему совесть позволит.
Бывший заместитель начальника штаба махнул рукой. Не время ссориться.
– Вот что, друг. Седлай двух лошадей. Сам сделай, не доверяй никому, донесут. И веди их потихоньку к балке. Там дорога делает крюк. За косогором не видно. Подождем, когда поедет назад. Нагоним. Хоть повидаем. И… что Бог даст.
Жизнь в России сделала Фабра фаталистом.
Тем временем Михаил Семенович действительно наслаждался обществом графа Иосифа де Витта. Это был маленького роста подвижный субъект. Смуглый, как грек, и вспыльчивый, как поляк. Его мать, знаменитая фанариотка Софья де Витт, во втором замужестве графиня Потоцкая, долгие годы служила русской резиденткой в Польше, выполняя самые щекотливые поручения. От нее сын унаследовал не только авантюрную жилку, но и самою должность – негласного агента императора Александра на юге. Он собирал сведения обо всем, что интересовало государя, и помимо видимой лестницы чинов двигался по невидимой, становясь все нужнее монаршей особе. Именно эта близость к царю возбудила в сердце Аракчеева род ревности. На беду, Витт был нечист на руку, много играл и проигрывал, содержал самую роскошную любовницу между Варшавой и Одессой. Вскрылись растраты. А этого Змей не любил, но тронуть Витта не мог, пока тот был нужен государю.
Воронцова хозяин южных поселений принял с напускным радушием. Его линии вклинивались в наместничество Михаила Семеновича, но не подлежали административному контролю генерал-губернатора. Им предстояло сглаживать неизбежные трения. А значит, визит нового наместника оправдан. Конечно, лучше было бы, если бы должности начальника южных поселений и генерал-губернатора Новороссии соединялись в одном лице. Витт изо всех сил намекал на это государю. Но Александр Павлович придерживался римского изречения: «Разделяй и властвуй». Он не позволил Витту слишком усилиться, но в утешение приказал следить за Воронцовым. Это поддерживало у агента
