style="font-size:15px;"> – Нужны будут доказательства, – сказал он.
– Доказательства, – повторила Калиндрис.
– Да, трофей. Доказать племени, что она вправду сделала это. Позаботься, чтобы руки у нее были в крови.
– Ты хочешь, чтобы я принесла тебе доказательство?
– Да. Сунь ей в руки, если понадобится. Скажи, что я буду ею гордиться, это заставит ее послушаться.
– Она не умеет стрелять. Не умеет натянуть лук как следует и подкрасться к добыче. Шумит, как и ты. – Калиндрис продолжала шнуровать сапоги. – Она не справится.
– Должна справиться.
Рокада сел рядом на шкуры, и она замерла. Эти шкуры служили ей постелью только в самые холодные зимы, но когда они лежали вместе бок о бок, зимний холод не чувствовался. Она вся обливалась холодным потом, и ей было тошно.
Вот как сейчас.
– Племя не считает ее своей, и я недоволен этим. Ей нужно научиться быть шиктой.
Шиктой. Он произносит это, как обычное слово, то, что во мраке лучше не выговаривать.
– Она и так знает, что это. – Калиндрис туго затянула шнурки.
– Ее никто не учил. – Рокада придвинулся ближе.
– И не нужно. Мы рождаемся с этим знанием. Вой говорит нам все.
– Только не ей. Ты должна ее научить.
Она молча встала. Лук у нее всегда был под рукой, если только Рокада не убирал его в сторону. Особенно в темноте.
Пальцы мужа охватили запястье Калиндрис, и холод их брачной постели опять пронизал ее.
– Ты должна показать ей.
– Я ничего не должна, – хотела сказать она, но тьма поглотила ее слова.
Его пальцы сжимались, холод пронизывал до костей. Она чувствовала все места его прежних прикосновений – на каждом из них проступила капля холодного пота. Она оцепенела, и следующие его слова хрустнули, как ледок под ногой:
– Должна и сделаешь.
Глядя на ту сторону поляны, Калиндрис спросила вслух – тихо, чтобы листья не шелохнулись:
– Знаешь, для чего это нужно?
Собственный голос, исходящий из ее уст, казался ей чужим, странным.
Девочка стояла, держа наготове лук и стрелу.
Калиндрис показала ей на поваленный ствол. Олень соскребал с него мох копытом и ел, производя множество разных звуков: жевал, довольно похрюкивал, шумно всасывал зелень. Их шепота он расслышать никак не мог.
– Так почему же он должен умереть? – повторила Калиндрис.
Девочка щурилась, вглядываясь в оленя. Ее мысли представлялись Калиндрис как шумная путаница – недоставало Воя, чтобы их прояснить.
– Потому что это еда? – спросила она наконец.
– Нет, не поэтому.
– Ну, не знаю. Мы должны убить его – или он нас убьет?
– Олень-то?
– А что, у него рога есть. – Девочка сказала это громче, чем следовало, и олень вскинул голову – но он был голоден и опять стал кормиться.
– Почему
