я сейчас произнесу ключевое слово, то поймет ли он меня? Вероятно…
– Я хищник, Монео.
– Хищ… – Монео поперхнулся, произнося это слово, и покачал головой. Он понимал значение этого слова или думал, что понимает, и все же оно потрясло его. Может быть, Бог-Император шутит?
– Хищник, мой господин?
– Хищники улучшают породу.
– Как это может быть, господин? Ведь вы не ненавидите нас.
– Ты меня разочаровал, Монео. Хищник не может ненавидеть свою жертву.
– Хищники убивают, мой господин.
– Я убиваю, но без ненависти. Жертва утоляет голод. Добыча – это благо.
Монео с недоумением уставился в розовое лицо Лето в сером обрамлении.
Не пропустил ли я приближение Червя? – подумал Монео.
Он со страхом посмотрел на повелителя. Но нет, гигантское тело не вибрировало, глаза не горели хищным пламенем, и рудименты конечностей не подрагивали.
– По отношению к чему вы испытываете голод, мой господин? – очертя голову спросил Монео.
– Я испытываю голод по отношению к способности человечества принимать долговременные верные решения. Знаешь ли ты ключ к такой способности, Монео?
– Вы много раз говорили мне об этом, мой господин. Ключ – это способность изменять свой разум.
– Да, именно изменять. Но что я имею в виду под долгосрочностью?
– Для вас эти отрезки времени измеряются тысячелетиями, господин.
– Даже мои тысячелетия – мгновения по сравнению с вечностью.
– Но ваша перспектива наверняка отличается от моей, господин.
– С точки зрения вечности любой, даже самый длительный, но ограниченный срок краток.
– Но тогда выходит, что никаких правил вообще не существует. – В голосе Монео появились истерические нотки.
Лето улыбнулся, чтобы успокоить своего слугу.
– Вероятно, существует только одно правило. Краткосрочные решения всегда оказываются неверными в долгосрочной перспективе.
В полной растерянности Монео смог лишь покачать головой:
– Но, господин, ваши перспективы…
– Время необратимо утекает для любого конечного наблюдателя. Не существует закрытых систем. Даже я сумел лишь растянуть свою временную матрицу.
Монео отвел взгляд от лица Лето и посмотрел на коридоры мавзолея. Я тоже лягу здесь в один прекрасный день. Золотой Путь сможет быть продолжен, но мой путь закончится. Конечно, это не имело никакого значения. Только Золотой Путь, который был неразрывным единством, имел какое-то значение. Он снова посмотрел на Лето, избегая взгляда его ярко-голубых глаз. Неужели в этом гигантском теле сидит заурядный хищник?
– Ты не понимаешь функции хищника, Монео, – сказал Лето.
Эти слова потрясли Монео – от них веяло способностью читать чужие мысли. Он взглянул в глаза повелителю.
– Умом ты понимаешь, что даже мне придется
