на языке вопрос, задать который Адриенне он не решался, боясь себя скомпрометировать. Когда она заговорила об ожидаемом наследстве, о чем ему никто не сообщил ни слова, Балейнье, тонкий и ловкий наблюдатель, заметил смущение и испуг княгини и аббата. Он сразу догадался, что заговор против Адриенны (заговор, в котором он слепо принимал участие, повинуясь приказанию ордена) должен был иметь отношение к интересам, которые от него скрывали, и он нетерпеливо жаждал узнать эту тайну. Как и у всех членов таинственной конгрегации, привычной к доносительству, в докторе развились, как он сам чувствовал, все отвратительные пороки, свойственные его сообщникам, – например, зависть, подозрительность и ревнивое любопытство. Не отказываясь служить замыслам д'Эгриньи, Балейнье горел желанием узнать, что тот от него скрывает. И, преодолев нерешительность, он наконец обратился к Адриенне, не желая упускать благоприятного случая:
– Сейчас я задам вам один вопрос… Если вы его сочтете нескромным… то не отвечайте.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Перед приходом полицейского комиссара к вашей тетушке вы, кажется, упомянули о каком-то громадном богатстве, которое от вас до сих пор скрывали?..
– Да… это правда…
– Похоже, что ваши слова… очень встревожили княгиню? – продолжал доктор, отчеканивая каждое слово.
– Настолько сильно встревожили, – сказала Адриенна, – что мои подозрения относительно некоторых вещей перешли в полную уверенность.
– Нечего мне вам и говорить, дорогой друг, – вкрадчивым тоном уверял Балейнье, – что если я об этом завел речь, то единственно с целью предложить свои услуги, если они вам понадобятся… Но если вам кажется, что разговор этот неуместен… то считайте, что я ничего не сказал.
Адриенна серьезно задумалась. После нескольких минут молчания она сказала:
– Что касается этого дела, то… тут есть вещи, о которых я не знаю и сама… другие могу вам сообщить… но о некоторых должна буду умолчать… Но вы так ко мне добры сегодня, что я рада лишний раз доказать вам свое доверие.
– В таком случае лучше ничего не говорите, – сокрушенно и проникновенно ответил Балейнье. – Это будет похоже на плату за услугу! А я уже тысячу раз вознагражден тем, что имею удовольствие быть вам полезным.
– Вот в чем дело, – продолжала девушка, не обращая внимания на щепетильность доктора. – У меня есть данные, что рано или поздно наша семья получит громадное наследство… Оно должно быть разделено между всеми ее членами… из которых многих я совсем не знаю… После отмены Нантского эдикта наши предки рассеялись по разным странам, и у их потомков разные судьбы.
– Вот как? – живо заинтересовался доктор. – Где же это наследство? От кого оно? В чьих оно руках?
– Не знаю.
– Как же вы заявите о своих правах?
– Это я скоро узнаю.
– Кто вам об этом сообщит?
– Это я не могу вам сказать.
– Кто вам сообщил об этом наследстве?
