державшей в руках лампу, было широкое, лоснящееся, красное лицо, с толстым носом, усеянным угрями, маленькие зеленые глаза и всклокоченные, мочального цвета волосы, небрежно засунутые под грязный белый чепчик. Другая женщина, желтая, сухая и костлявая, носила траурный чепчик, плотно облегавший худое, пергаментное, землистого цвета лицо, изуродованное оспой; густые, черные брови резко выделялись на нем, а на верхней губе виднелись следы седоватых усов. Она держала в руках какую-то длинную серую полотняную одежду странного покроя. Увидев Адриенну у окна, одна из них подошла к камину, чтобы поставить на него лампу, а другая неслышно приблизилась к призывавшей на помощь девушке и положила ей на плечо громадную худую руку.
Адриенна быстро повернулась и, внезапно увидев перед собой эту женщину, закричала еще громче.
Но после первой минуты испуга мадемуазель де Кардовилль опомнилась и даже отчасти успокоилась. Несмотря на отталкивающую наружность, эта женщина все-таки была живым существом, которому можно было задать вопрос. Адриенна живо воскликнула изменившимся голосом:
– Где господин Балейнье?
Женщины переглянулись, обменялись знаком и не ответили ни слова.
– Я вас спрашиваю, мадам, где господин Балейнье, с которым я приехала? – повторила свой вопрос Адриенна. – Где он, я хочу его сейчас же видеть…
– Ой уехал, – отвечала толстуха.
– Уехал без меня? – воскликнула девушка. – Господи, да что же это значит?..
Затем после минутного раздумья она прибавила:
– Наймите мне карету.
Женщины переглянулись, пожимая плечами.
– Я вас прошу, мадам, – повторила Адриенна, стараясь сдержаться, – сходить мне за каретой, если господин Балейнье уехал без меня… Я хочу уехать отсюда…
– Ну, ну, – сказала толстая женщина (ее звали Томас), не обращая ни малейшего внимания на слова Адриенны, – пора спать…
– Спать? – с ужасом воскликнула мадемуазель де Кардовилль. – Господи, можно, кажется, с ума сойти… – Затем она прибавила, обращаясь к ним обеим:
– Что это за дом? Где я? Отвечайте!
– А это такой дом, – грубо заметила Томас, – где нельзя вот эдак-то кричать в окошки…
– И где ламп тушить не полагается, – прибавила другая, которую звали Жервезой, – а не то мы рассердимся…
Адриенна беспомощно глядела на них обеих, дрожа от страха и не находя слов, чтобы выразить свое недоумение; она ничего не могла понять в том, что происходило. Затем, сообразив как будто, в чем дело, она воскликнула:
– Я догадываюсь… Несомненно, произошло недоразумение… иначе я не могу этого объяснить… Конечно, недоразумение… Вы меня принимаете за другую… Знаете ли вы, кто я?.. Я Адриенна де Кардовиль! Вы видите, значит, я могу уйти, куда хочу… удержать меня силой никто не имеет права… Поэтому
