вы и вправду считаете, что цель всегда оправдывает средства?
– Не всегда. Но почти. И можно сказать, судя по вашей биографии, что и вы придерживаетесь схожих взглядов.
– Возможно, для достижения цели я охотно переступлю через ваш труп.
– А через труп мальчика?.. Ой, простите! Вырвалось нечаянно. Но тем не менее хочу заметить: ваше чутье всегда неукоснительно вело вас к поставленной цели. И меня это искренне восхищает. Я верю, что у вас все шансы на успешное завершение миссии.
– А, наконец-то мы заговорили по делу. И что же вы знаете о моей миссии?
– Я знаю, что на другом краю этого гипертоннеля было утрачено важное имущество и вы обладаете всеми качествами, необходимыми для его возвращения.
– А почему вы сами не можете этого сделать?
– Потому что не знаю этой области так, как знаете ее вы. Не знает ни Авелинг, ни Скелсгард, никто другой в этой организации. Единственный человек, компетентный в достаточной степени, мертв. Это Сьюзен Уайт.
– Таких подробностей Калискан мне не сообщил.
– Могло бы это повлиять на ваше решение?
– Могло бы.
– Значит, не сообщив, он поступил правильно. Что же касается меня, то проблема не в незнании или нежелании. Мне туда путь заказан. Попытавшись проникнуть, я бы умер.
– А я?
– Для вас – никаких трудностей, – ответил Ниагара и повернулся взглянуть на транспорт, загружаемый в стеклянную сферу.
Техники еще оживленно суетились снаружи, но по их поведению было ясно: все идет согласно плану.
– Значит, вы хотите сунуть меня в эту штуку? И не скажете ни слова о том, что ожидает на другой стороне?
– Путешествие занимает тридцать часов. Для инструктажа хватит с лихвой.
– Я могу отказаться?
– Вы не думаете, что немножко опоздали с отказом? – И Ниагара обратился к Скелсгард: – Она готова для языкового урока?
– Авелинг сказал, что урок надо дать прямо сейчас. Тогда все успеет улечься у нее в голове по пути к Земле-Два.
– Что за урок? – спросила Верити.
Ниагара поднял руку. Из его ладони вырвалась туманная струйка поблескивающих микромашин, потянулась к голове Ожье.
Вспыхнула боль, словно череп яростно штурмовала армия в невыносимо блистающих доспехах. Затем отключились все чувства.
Сознание проснулось вместе с болью. Верити казалось, что она падает. В уши вторгся голос, выговаривающий слова на языке, которого она никак не могла знать:
– Wie heisst Du?
– Ich heisse Auger… Verity Auger[2].
Ответ вылетел из ее горла со смехотворной легкостью.
– Хорошо, – похвалил голос уже по-английски. – Даже отлично. Уложилось прекрасно.
Говорила Маурия Скелсгард, сидя рядом в тесной кабине – должно быть, в гиперсетевом транспорте. По другую сторону от
– Как тебя зовут?
– Меня зовут Ожье… Верити Ожье
