и уперев руки в колени, – Когда мы идём по насту среди хвойников, то выбираем прогалины. Здесь – наст крепче, не провалишься… Он делает точно также!
– Нууу, – пожимает плечами, стоящий согнувшись рядом со мной, Казанцев, – Он не первый день на свете живёт.
Чем выше мы забираемся, тем круче склон и твёрже наст. Вот, уже пошли и вершинки кедрового стланика! Маленькие, они выглядывают прямо из наста.
– Да, куда его чёрт занёс?! – уже давно стонет позади меня, Казанцев.
Вот, на льдистой корке наста, от медвежьих лап остаются лишь царапины, от когтей! Мне всё труднее отыскивать эти царапины. Я всё медленнее продвигаюсь вперёд, больше кружу в поисках…
Наконец, исчезают даже последние намёки на медвежий след. Через пару минут блужданий, я отрываю глаза от чистого наста, распрямляюсь и оглядываюсь по сторонам – оказывается, мы стоим на самой вершине самой высокой сопки перевала! Она льдистая и совсем маленькая! Метров пять на пять.
– Скотина! – тонким голосом, ноет сзади Казанцев, – Мозгов нет – вот и бродит, где попало! Какой чёрт его затащил на этот голый пупок?! Здесь, кроме снега – ничего нет!.. Ты – как хочешь, а я дальше штурмовать сопки не пойду! Только на кордон!
– Надо ещё, хоть немного потропить! – возражаю я, – Ни одного помёта! Зря столько тащились, что ли?
– Ну, так и что из того?! – взрывается Казанцев и чеканит, раздельно, каждое слово, – Я, дальше – не иду!
У меня опускаются руки. Я опустошённо молчу…
– Вот и поработал! – обречённо думаю я, – Одному бродить – опасно, а с кем в паре идти – попробуй, каждому угоди!
Над верховьями ручья «Филатовка», мимо Доброй, тянет клин гусей. Со своей вершины, мы стоим и разглядываем птиц.
– Гуси! – тяжело бурчу я, – На север идут.
У птиц – светлое, серое туловище и тёмные, почти чёрные, крылья.
– Наверно, это казарки, – без восторгов, прикидываю я, – Гусей, с такими чёрными крыльями – не бывает. Надо будет, у Дыхана спросить, как в цивилизацию выйдем…
Я набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю…
С минуту постояв и уже отрешённо, как что-то несбывшееся, осмотрев с вершины местность «по нашему курсу», я хмуро говорю Казанцеву: «Ладно… Домой пошли». А что, мне, остаётся делать?!
Сегодня транспортный день. Во второй половине следующего дня, мы, большим караваном, подходим к нашему Тятинскому дому. Сегодня – нас много, и людей, и лошадей, и собак. Обычные хлопоты по быту занимают всё время до вечера…
– Чиф-чиф-чифффырррр! – раздаётся с неба, такой знакомый звук.
– О! Бекас токует! – поднимаю я лицо, к небу.
– Точно, бекас! – отзывается Андрей Анисимов, – Первое токование в этом году! Сегодня двадцать третье апреля. Надо записать. В Календарь природы заповедника пойдет.
Быстро синеет вечер. Вновь, я слышу лягушачье кваканье!
– Куааааа! Куааааа! – раздаётся в луже, рядом с домом.
– Хм! –
