бы куда как уместнее. Лёгкое пальто кофейного цвета и светло-коричневая шляпка были оттуда. Там же золотистые волосы, крутыми волнами облегающие шею, плечи. Она являла собой мечту фотографа, но я замер, надеясь, что время остановится. Секунды летели, несостоявшиеся кадры осыпались в небытие.
Пока сцена испытывала меня на прочность, одинокая героиня спустила пальто с плеч за спину. Под кофейным лоденом открылись нежные складки голубого платья в горошек. Мне бы поспешить, но с красивыми всяк труслив, и я не исключение. Не знаю, сколько времени я упустил, но тяжесть камеры вернула к жизни. Жадность художника дала толчок, я вылез из-под деревьев и подошёл. Девушка не заметила моего приближения или сделала вид.
– Ах, простите недотёпу, – сорвалась с моих губ нелепая фраза.
Незнакомка вздрогнула, открыла глаза, повернулась.
В женщинах порою случается красота очевидная. Та, что тут же увлекает или же служит предметом зависти. Но иногда на Землю является ангел с красотой глубинной. Зачастую она не осознаёт своей ценности. Собирает недочёты с зеркал и зло с языков. Стыдится за себя и сторонится людей. Замирает на годы, прячется за книжками и цветёт изнутри. В какой-то момент вдруг находится человек, который показывает ей её прекрасную, и девушка преображается. То, что скрывалось внутри, вдруг становится видимым. В мимике, в осанке, в манере говорить прорезается хрупкая грация. Недоверие к собственной силе, но понимание её. Девушка на поляне казалась именно такой – раскрытой красавицей. Окажись она иной – и её лицу была бы позволительна любая степень превосходства. В её власти было изогнуть губки и в тот момент, когда я пал бы перед ней на колени, придавить меня ножкой. Она бы могла. И я неизбежно бы пал. Но в девушке не было ни намёка на божественное высокомерие. Только внимание и интерес. Я засмотрелся на неё и примолк. Так бы и стоял, но фотограф внутри снова дал о себе знать.
– Можно вас попросить? – сказал я и указал на камеру. Увидев, как на её щеке образовалась ямочка, осмелел. – За кадр – ду́шу… Щёлкну и испарюсь.
– Это будет здорово, – ответила она.
Голос у незнакомки был необычайно грудным. Он был сам в себе музыкой, но казался слишком весомым для неё воздушной. Слух впал в зависимость. Я опять растерялся. На второй щеке девушки тоже родилась ямочка. Мои руки задрожали, нахлынуло желание поскорее украсть момент и трусливо сбежать. Хоть как-то забрать её себе вместе с улыбкой и светом, сочащимся сквозь сетку волос. Я принялся поспешно очищать сцену. Извиняясь, сграбастал её сумочку, корзиночку и брошенный на ветку плед. Сунул всё это под ближайший куст. Она двинулась было помочь, но я в ужасе замахал руками и заставил не двигаться. Взгляд уже штамповал кадры, но камера молчала. Я не знал, на чём делать фокус. В ней было прекрасно всё: лицо, изящные ножки в лодочках, заломы пальто, контраст бежа, молочного шоколада и голубого шёлка. Богиня!
Солнце выкатилось в зенит и захватило полнеба, а мы всё
