отдалённо не представляешь себе, что ты сегодня сделала…
Он хмыкнул и спросил в лоб:
– Скажи мне, Лана, чего ты хочешь от Вовчика?
Взгляд осёкшейся на полуслове Ланы мгновенно заледенел, а рука, описывающая плавный жест, застыла в воздухе и опустилась на стол. Она помолчала немного и медленно произнесла:
– Я чего-то хочу от Вовчика? Андрей, тебе не кажется, что слишком много чести, чтобы я… Я! – Она даже палец указательный вверх подняла, – чего-то от него хотела?
Андрей слегка склонился над столом и поправил тонкую золотистую оправу очков. Он всегда надевал очки на такие встречи и переговоры, ему казалось, что глаза за стёклами не выдают истинных чувств и мыслей. Хотя, дожив в этом штормовом бизнесе до сорока пяти лет, давным-давно уже научился все свои мысли и эмоции скрывать от собеседника. И всё-таки, очки надеть не забывал.
– Лана, ну, согласись, это всё выглядит как-то уж по-личному, что ли. Или тебе всё-таки есть, за что ему мстить? Оставь их, я сам с ними разберусь. Поверь, как надо разберусь, вот, прямо по-дружески!
– Кого это «их»? Вовчика с Лерой, что ли?
Андрей хмыкнул.
– Ну, вот видишь, а говоришь, ничего личного… Лан, прошу тебя… Что тут пургу всякую несём, мы же сто лет с тобой друг друга знаем! Чего не бывает по жизни? Давай договоримся, а? Оставь. Нам с тобой всегда будет, о чём поговорить! Попросить, выручить…
Лана смотрела на него прямо.
– А вот об этом ты, Андрюшенька, не со мной разговаривать будешь. Что я? человек подневольный… Вот встретишься завтра с Вадимом, на чём сойдётесь, то и будем делать. Скажут оставить, оставлю с дорогой душой. Мне твой Вовчик вообще никуда не упирался, одни проблемы от него и головняк. Но если не скажут, прости, друг, правда, ничего личного… – Она отодвинула креманку с остатками мороженого и потянулась за сумкой, лежавшей на соседнем стуле. – Заболтались мы с тобой, Андрюша, а у тебя завтра день тяжёлый… Ты уж подготовься, как следует к разговору, документы кое-какие полистай, может, что лишнее или кто лишний в хозяйстве твоём обнаружится, так уж не стесняйся, избавься от этого с лёгкой душой…
Он выпрямился и опять откинулся на спинку кресла.
– Всё-то ты, Лана, знаешь… Страшно порой с тобой разговаривать – с такой осведомлённостью до сих пор живая и даже работоспособная…
Она встала и повернулась к выходу, замедлив на секунду шаги, слегка качнула головой.
– А ты, Андрюша, не завидуй! И не угрожай, сам поберегись.
Он развёл руки.
– Да в мыслях не было, Лана, о чём ты…
Она дёрнула плечом и ушла, оставив его сидеть за столом, погружённым в невесёлые мысли. Чёрт, как бы вырулить-то без особых потерь…
На следующий день он припарковал свою машину возле ничем не примечательной панельной пятиэтажки внутри хитросплетения
