вилкой отодвигая картошку от края тарелки, вдруг поднял на мать глаза.
– А насчёт внуков ты так уж сильно-то не переживай. Будет тебе внук и довольно скоро…
Калерия Кирилловна тяжело опустилась на табурет и положила руки на стол. Потом ладонями обхватила рот и подбородок, молча смотрела на сына. Он прожевал кусок и проговорил:
– Лерка, которая почти что тёзка твоя, родит скоро, месяца через два. Сюда их привезу, будет тебе внук! Или внучка…
Калерия Кирилловна отняла руки от лица и насторожённо спросила:
– Лерка? Какая такая Лерка?
Он помолчал, повёл бровями.
– Мать…
Она погладила ладонью ключицы.
– Володь, что, та самая Лерка? – И, не дожидаясь ответа, запричитала тихонько, – Да быть не может… Тебя, дурака, тогда ещё надо было по башке трахнуть как следует, чтобы ты дурью не маялся… Как же я ещё тогда хотела с ней познакомиться, ты про неё столько рассказывал… Как сейчас помню, как она тебя любит, да что тебе пишет… Да какие у неё глаза… И ты ведь её, видимо, любил и любишь… Ох, ты, Господи… Лет-то сколько прошло?
– Двадцать, мать. Двадцать… И глаза всё те же, и любит так же…
Калерия Кирилловна судорожными движениями ладоней начала протирать клеёнку.
– А лет ей сейчас сколько, сынок?
– Лерке? Сорок будет через три месяца. Мать, я тебе всё сказал, ты пока ко мне пока не приставай с этим всем, сам разберусь. Кроме этого, всяких проблем хватает. Ты меня зачем звала, про женитьбу и внуков поговорить? Всё, поговорили, я, видимо, пошёл?
Калерия Кирилловна выпрямилась и, сложив на столе руки, вдруг приказала спокойным и даже тихим голосом:
– Сядь. Успокойся. С Лерой потом разберёмся, это дело не первой степени. Другое есть.
Володя, приподнявшись было, снова плюхнулся на диван. Калерия Кирилловна встала, подошла к холодильнику, пошарила рукой за стоявшими на нём пластиковыми контейнерами, достала конверт и тут же спрятала его в карман. Присела к столу и, тяжело вздохнув, начала:
– Помнишь дядьку Антона, брата отцовского?
Володя, совершенно не ожидавший такого поворота разговора, долго что-то прикидывал в уме, а потом вспомнил:
– Дядю Антона? Который на балалайке, что ли, играл?
Мать кивнула и снова вздохнула, покачав головой.
– Играл… Только, к сожалению, не всегда на балалайке… Это ужас какой-то был, вот уж намучились с ним все – и родители, и Коля, и жена его бывшая, Лена… То в карты проиграется в пух и прах, то в бильярд, вечно в долгах, как в шелках… Хоть игровых автоматов тогда не было, а то наверное, и там бы играл. Ну, и пил, конечно, и не только спиртное…
Володя повёл бровью, но ничего не сказал. Калерия Кирилловна опять задумалась. Она вспомнила серое весеннее субботнее утро почти сорокалетней давности. Было сыро и слякотно, сугробы расползались под ногами, и даже центральные улицы тускло поблёскивали грязными лужами. Во дворах дворники
